Слово за слово, разговор перешел на оставленные в Европе дела.
— Как там моя Зофи?.. — воздыхал Жак. — Мы ведь с ней и были-то вместе всего три дня, до прихода графского отряда, да пока до монастыря добирались через лес. Те три или четыре раза, когда она еще в Лионе отдавалась мне на мельнице, — не в счет. Это все было наспех и без венчания… А ты-то сам женат, рыцарь?
— Не успел, — вздохнул Робер. — С моей родословной простолюдинку брать не хотелось, а после того как храмовники с Ретелями ополовинили сеньорию, вся местная знать прятала от меня своих дочек, словно я прокаженный. Я даже сына витрийского коннетабля на поединке случайно убил. Мы в лесу столкнулись с каретой, где ехали три его сестрицы, он меня узнал, заорал как резаный: «Держись от нас подальше!» Вот я удар копьем-то и не рассчитал…
— И дамы сердца у тебя нет? — удивился Жак. — Так ведь рыцарь вроде как обязан иметь даму сердца.
— Это ты трубадуров наслушался, — ухмыльнулся де Мерлан… — Рыцарь — прежде всего воин, а не дамский угодник. На той стороне моря у меня и вправду никого, кроме дочек моих сервов, маркитанток да кабацких девок, не было. А вот потом…
— Что потом? — удивился Жак. — Потом мы с тобой в Акру приплыли…
— Да тут такое дело, приятель… — и тут Робер, смущаясь и запинаясь, пересказал Жаку обо всем, что произошло на корабле и в Мессине.
— Стало быть, ты точно знал, что мне грозит, и, не задумываясь, вернулся на неф, — выслушав рыцаря, протянул Жак. — Уж не знаю, как и благодарить тебя, монсир.
— Ладно, чего уж там, — смущенно пробубнил тот, пытаясь извлечь из пустого кувшина последние капли. — Давай-ка лучше еще с тобой выпьем. Хозяин, вина! — заревел де Мерлан, словно раненый медведь, так, что обедающие за соседним столом купцы в страхе повскакивали с мест.
Они возвращались в свою комнату далеко за полночь.
— Она, она! — время от времени вскрикивал рыцарь, волоча на спине почти бездыханного Жака и с огромным трудом преодолевая ступеньки. — Да я таких женщин в жизни своей не встречал!
* * *
Жак проснулся от дурного предчувствия. За распахнутым окном бесконечно вскрикивала на одной ноте ночная птица. Было еще темно. Как ни странно, хмель из него выветрился совершенно. Сын винодела, он тем не менее не мог похвалиться умением много пить. Через некоторое время ему стало понятно, что же именно вызвало у него тревогу. В комнате напрочь отсутствовал богатырский храп, к которому он едва привык еще во время морского путешествия. Предчувствия его не обманули — Робера в комнате не было.
