— А что театр?
— Говорит, там схрон, — ответил за Макара Червинский.
— И ты не проверил? Эх, все тебя учить надо. Так, Макарка. Театр отставить. Мы сами все выясним, а тебе спасибо. И вот за труды, — седой вынул из кармана портмоне, а из него — червонец. А потом еще пятерик добавил и на стол положил.
Макар не поверил.
— Мне? Так много?
— А что, обычно меньше получаешь? — старый ласково улыбнулся, отчего Макар вдруг испытал к нему симпатию и доверие.
— Вообще нисколько, — честно признался он.
Седой посмотрел на Червинского. Тот отвел взгляд.
— Ну, мы тебе и еще приплатим сверх, как узнаешь и расскажешь, где остальные.
— Остальные кто?
Старик не ответил.
— Ты свободен. Иди и займись делом. И гляди — чтобы это в последний раз, — как-то безжизненно сказал Червинский.
Макар сделал шаг к двери, но обернулся.
— Так про что мне спрашивать-то?
— Про невидимых!
Макар вышел, настолько удивленный освобождением, что даже не поблагодарил за него. Вспомнил, уже когда почти до дома дошел. Остановился и широко перекрестился.
— Спасибо, господи! — сказал громко и с чувством, вызывая любопытные взгляды.
* * *
Когда день сменился ночью, шум в полицейском участке стих, и темные помещения освещал лишь тусклый свет уличных фонарей, из сейфа с доказательствами исчез тот самый предмет, что и привел сюда Матрену.
Оконная решетка оставалась целой, дверь кабинета — запертой. Лишь сейф был распахнут настежь.
Одна из ценностей Старого Леха будто растворилась в воздухе.
Странно это — когда будит чужой лысый старик. За неделю, проведенную вне дома, Бирюлев не привык к костлявым пальцам, осторожно трогающим за плечо. Но зато помогало безотказно: от неприятного прикосновения репортер каждый раз вскакивал, озираясь по сторонам. И всегда испытывал удивление, обнаружив зеленоватые пыльные интерьеры небольшой комнаты.
— Велели разбудить, сударь, — извиняющимся тоном заметил портье, дядька Ферапонт.
— Да-да, — жмурясь и быстро моргая, Бирюлев стряхивал остатки сна. — Спасибо.
Он собирался пойти в газету и выяснить, наконец, сколь многое упущено. Возможно, что-то еще можно вернуть, перехватив свою же тему у кого-то из коллег. Опасаясь лишнего расстройства, вчера репортер не стал брать свежий выпуск. Лучше уж сразу узнать обо всем на месте и постараться исправить.
Бирюлев оделся в несвежее — жаль, что мысль отдать белье гостиничной прачке пришла в голову только сейчас. Побрился кое-как тупым лезвием. Взглянув в мутное зеркало, вздохнул: вряд ли его слова о том, что все уже в полном порядке, сегодня прозвучат убедительно.
