ОТКУДА ТЫСЯЧА ЧЕЛОВЕК?..
В то время, когда хмурый Никодим Барсук окопался среди болот на Волчьем острове и никуда не вылезал, отряд "Смерть фашизму" носился по всему району. Редко когда его можно было застать там, где он остановился вчера. Поэтому, чтоб не затягивать долго своего путешествия, Корницкий направил Мишку в штаб бригады к Караваю разузнать, где можно сегодня найти Миколу Вихоря. Одновременно он просил Каравая прислать отделение во главе с Абдулом Канифеевым на тот случай, если можно будет договориться о противотанковой пушке.
- Отряд остановился утром в Кожарине, - через два часа доложил Мишка. - Есть некоторые сведения, что они готовят какую-то вылазку. Микола Вихорь прислал связного, чтоб мы подбросили им сотню ракет.
- Сотню ракет? Зачем?
- Для какой-то задуманной операции, товарищ командир.
Пока Корницкий знакомился с барсуковцами, погода переменилась. Низкие серые тучи, которые наползли с запада, начали высевать наземь густой снег. Уже совсем стемнело, когда Корницкий выбрался из болота и, послав двух разведчиков вперед, зимником* направился в сторону Кожарина. Ехали молча, минуя деревни и поселки, низко прижатые к земле темнотой, засыпанные холодным снегом. Глухая зябкая тишина господствовала вокруг. Мишке казалось, что везде и все вымерло или окостенело в ночном сне и лишь они одни шевелятся, думают и стремятся куда-то вперед. Мишке было даже страшновато немножко. Привыкнув до войны работать днем, а ночью спать в мягкой постели либо вечером сидеть в теплой, ярко освещенной комнате и читать книгу, если на дворе бушевала метель, он теперь вынужден был действовать по ночам. Пускай себе узкая стежка облита скупым светом луны или ее совсем не видно в черной мгле, сухая гулкая тишина ловит каждый чуть живой треск веточки или шумно и беспокойно плещутся по земле широкие дождевые косы - всегда обязан Мишка быть в пути-дороге или же подготовляться к дороге. Несмотря на то что большая часть операций осуществлялась ночью, Мишка все еще не мог как следует привыкнуть к этому. И в темноте стихали его шутки даже в самых спокойных местах, и ему казалось, что если б он и стал шутить так же весело, как днем, так его шутки выглядели бы даже для него самого нелепыми и дикими. Совсем другое дело день, когда все окружающее снова принимает свои привычные формы! А теперь, скорее слыша, чем видя своих товарищей, Мишка молчал и только думал. Думал про то, что если б не немцы, так бы он, Мишка, не мотался в седле, залепленный снегом, а сидел бы сейчас в кино "Красная звезда" либо спешил бы по залитой электрическим светом улице в драматический театр... От него теперь остались лишь одни развалины.
