— Заткнись, — отрезал Пашка, чувствуя, как от страха свело мочевой пузырь. Генка напрягся и всё никак не мог успокоиться, всё тарабанил, куда она тащится, даже после того как повариха скрылась из вида.
— Чёрт я вспомнил, у медсестры на столе был телефон. Точно, — нарочито бодро произнес Воробьёв и толкнул Генку в бок.
— Я туда снова не пойду, — уперся Генка.
— Пойдёшь, а потом мы сходим в комнату отдыха и телевизор включим, новости глянем — сказал Пашка, потому что где-то в глубине души всё ещё верил, что всё происходящее можно рационально объяснить.
.-Или давай ты сходишь за телефоном, а я в комнату отдыха сгоняю.
— Нет, — мигом отрезвел Генка. — Вместе пойдём. — Он прекрасно знал, что в таких ситуациях как в фильмах ужасов никогда не стоит разделяться.
— Хорошо, — сказал Воробьёв и, убедившись, что в коридоре и на улице под окнами поблизости никого нет, собрался с духом и начал на пару с Генкой осуществлять свой план.
Свет в медблоке так и не загорелся. Длинные плафоны ламп в коридоре идущие на потолке через определенный промежуток были разбиты и свисали на проводах, то и дело, болтаясь от гуляющего по коридору сквозняка.
На улице началась метель. Порывистый ветер задувал колючие снежинки из раскрытых окон на пол.
Мальчишки угрюмо шагали к кабинету медсестры, разговаривать в такой ситуации никому не хотелось.
— Стой, — внезапно сказал Пашка, замирая на повороте коридоре в медблок. Скрип, скрип. Пауза. Затем шорох, будто что-то впереди за поворотом неспешно тащили.
Не думая Пашка присел, затем лёг и, подтянувшись на руках, подобрался к стене и вытянул голову вперёд и стал вглядываться в темноту: в дальнем конце коридора напротив кабинета медсестры маячили тени подростков. Трудно было рассмотреть, что они делали, но по размеренным движениям Пашка понял: подростки что-то тащили и клали в одну кучу.
Чебурек толкнул его в бок, своей толстой ручищей и пристроился рядом, всё навязчиво шептал ему в ухо, спрашивая, а что они там делают? Он игнорировал шёпот Генки.
Через пару секунд просмотра в темноту Воробьев в общих чертах понял, что происходит. Подростки укладывали штабелями друг-друга. Точно матрасы на складе хранения. Это было бы смешно, и казалось игрой, но, всё так же: шлёп, шлёп. Скрип, скрип, складывали одно тело подростка на другое, точно лежащие снизу тела — просто бесчувственные куски мяса.
Шорх, Шорх, по полу покатилось что-то круглое. Неужели картошка? Но для чего? Бред какой-то. Наблюдая за происходящим Воробьев, чувствовал, что вот-вот обмочится, потому что по ходу дела подростки собирали в коридоре картофель. Тщательно собирали каждый чёртов клубень и тащили к этим своим телам — стеллажам.
