Действительно, в 1236 и 1237 годах в Марбурге состоялись два генеральных капитула[29] ордена. На них были приняты важные решения, касавшиеся наступления ордена на Ливонию и его объединения с Орденом меченосцев.
Через два года умер верховный магистр Герман фон Зальца, который, напомним, тоже был выходцем из Тюрингии и министериалом ландграфов. Его преемником, пятым верховным магистром Немецкого ордена, был избран Конрад, известный под именем Конрад Тюрингский, тот самый деверь Елизаветы и ландграф Тюрингский, который вступил в орден в 1234 году. Тот же путь прошли и двое родовитых людей, вступившие в орден вместе с ним.
Первый, Гартман фон Гельдрунген, тоже стал верховным магистром (1274–1283 гг.), второй, Дитрих фон Грюнинген, — магистром в Ливонии, то есть в том регионе, который орден обрел благодаря выработанным в Марбурге решениям. Впоследствии Дитрих фон Грюнинген стал немецким магистром, или главой владений ордена в империи, и, наконец, прусским магистром.
Кажется, без преувеличения можно сказать, что Немецкий орден превращался в домашний, или родовой, орден ландграфов Тюрингских, но в этом направлении он развивался недолго. Верховный магистр Конрад Тюрингский умер уже в 1240 году, через год после своего избрания. Через десять лет скончался и император Фридрих И, и тогда династия Штауфенов угасла. Правда, Немецкий орден выстоял в этих перипетиях, но его тесная связь с ландграфами и с королевско-императорской династией оборвалась, а Марбург утратил особое положение в ордене. Он остался одним из крупнейших орденских владений, а также местом паломничества, хотя начало его истории было гораздо более многообещающим. Очевидно, имелось некое несоответствие между возможностями, которые вымолила для Немецкого ордена его «собственная» и в то же время быстро обретавшая популярность святая, и местом, которое Елизавета реально занимала в ордене. Похоже, она не стала святой, превосходящей всех остальных, ибо соперницей ее была сама покровительница ордена, Дева Мария, но, возможно, еще и потому, что Немецкий орден, как и другие духовно-рыцарские ордены, в то время не слишком усердно вырабатывал и насаждал особую, свойственную только ему религиозность.
Связи ордена с ландграфами Тюрингскими наконец ослабли, но ни Папе, ни императору не удалось превратить его в орудие своей политики. Не преуспели в этом и династии. Но, с другой стороны, он, как и всякое монашеское братство, служил тем родам, представители которых в него вступали. Обратимся же к ним, к тем социальным слоям, которые способствовали становлению ордена, а значит, — вновь к Тюрингии.
