Расскажу ещё об одной мальчишеской забаве. За деревней, возле старенькой мельницы было озерцо, которое летом пересыхало, но не полностью. Воды в нём летом не было, но почти всё время в нём была жидковатая грязь. Осенью, когда некоторое время шли дожди, грязь покрывалась слоем воды. А когда становилось холодно и озерцо покрывалось первым льдом, под прозрачным слоем льда легко было рассмотреть круглые плоские пузыри газа. Мальчишки постарше какой-нибудь железякой пробуривали маленькое отверстие во льду над пузырьком и поджигали выходящий газ. Надо льдом горел факел, а пузырь уменьшался до тех пор, пока не выходил весь газ. Позже, естественно, я узнал, что это был метан. Озерцо, конечно, было приболоченным. Эта забава продолжалась несколько дней. А потом лед становился толстым и терял прозрачность. Да к тому же начинались снегопады, и лёд накрывало снегом.
Кто только не жует сейчас жевательную резинку. Но раньше в нашей стране её не было. Видели мы её только в зарубежных кинофильмах. И считалось это вредным и неприличным занятием. А в войну в Чернышёвке жвачку жевали все. И эвакуированные тоже приобщились к этому. Но, естественно, жевательной резинки там не было и в помине. Жвачку, которую называли варом, делали местные жители из белого слоя березовой коры. Технологию изготовления вара они держали в секрете и эвакуированным не открывали. Этот вар был почти черным, но с лёгким коричневатым оттенком. К зубам не прилипал. Вкус какой-то был, но словами его описать трудно. Особым шиком было научиться жевать так, чтобы в жвачке образовывался пузырек воздуха и при сжатии челюстей он лопался, издавая звук громкого щелчка. Это удавалось не всем и не сразу. Один кусочек вара можно было жевать несколько дней. И он не терял свих свойств. В обычном состоянии вар был довольно твёрдым, и, прежде чем начать его жевать, надо было его подержать во рту, пока он не нагреется и не размягчится.
Зима в Чернышёвке была очень суровой. В начале зимы выпадало много снега. Для детворы это время было, как говорят, глухим. Изба, школа и всё. Гулять негде. Снег шёл не каждый день. Но из-за постоянных морозов и сухого воздуха он был сыпучим, как песок в пустыне. Ветры же были очень сильные, дули практически постоянно. В результате всё время мела поземка. А местность была ровная и лишенная растительности, способной задерживать снег. Даже, если не было снегопада, утром невозможно было выйти из дома. Дверь открывалась внутрь, а за ней была стенка или даже стена снега, часть которого при открывании двери засыпалась в сени. Утро начиналось с того, что надо было откопать выход из дома. Потом раскинуть снег, чтобы можно было дойти до дороги, проходившей вдоль деревни. Если был сильный ветер, то через некоторое время всё, что было откопано, постепенно засыпалось снова. Иногда дети с трудом добирались до школы, набрав много снега в валенки. Бывали дни, когда дом с одной из сторон заметало под крышу. Если это не было со стороны входной двери, его и не отбрасывали, так как при изменении направления ветра этот снег сметало и уносило. Выйти в поле было практически невозможно, проселочные дороги заметало (а других и не было). А нужно было выбрать хорошую погоду и договориться с лесничим, чтобы заготовить и вывезти из рощи положенные кубометры дров. Заготовка дров разрешалась только зимой.
