— От меня еще и не того ожидать можно, — сказал скромно Селиванов.
Когда урок окончился, мы все кинулись к Селиванову.
— Как это ты, Ленька, ухитрился так быстро и, главное, правильно решить задачу?
— Техника, — сказал Селиванов и снял повязку.
Под повязкой у него был телефон. От этого телефона шел провод, который незаметно протянулся по полу вдоль стены, дальше уходил в дверь и шел в физический кабинет. В физическом кабинете сидел дежурный по кабинету Миша Гохштейн, списавший с доски через стекло двери задачу и диктовавший решение в микрофон. Когда Селиванов закончил писать под диктовку решение, он отцепил провод от мембраны, а Гохштейн вытащил его из класса.
На всех это произвело огромное впечатление.
И Шура Навяжский решил воспользоваться этим научным достижением на уроке химии.
Химию у нас преподавал молодой, красивый мужчина — Николай Александрович Гельд. Он серьезно и влюбленно относился к своему предмету, но любил пошутить, умел это делать и был веселым и озорным человеком.
Предстояла письменная работа по химии. Мы должны были решать задачи по эквивалентности.
Навяжский договорился с тем же Гохштейном, который у нас был отличником и по химии. Система была оговорена та же: Гохштейн подсматривает через дверь написанные на доске задачи и передает решение по телефону.
Навяжский явился с завязанным ухом.
— Извините, — сказал он, — у меня воспаление среднего уха, и я с компрессом.
— Если ухо не помешает вам в решении задач, пусть оно будет завязано, — сказал Николай Александрович. — Вы решайте, а я уйду на двадцать минут мне нужно в учительскую. За меня в классе останется Юган. Он отвечает за порядок.
Юган уселся на учительский стул, а Николай Александрович вышел из класса.
Задачи были нелегкие, мы все волновались и перечеркивали написанное, но нет-нет да смотрели на Навяжского, который краснел, потел и теребил свою повязку.
— Ребята, я ничего не слышу. Вначале я слышал прекрасно Мишкин голос, а сейчас только гудит. Что это за гул, не понимаю…
Так он ничего и не написал. И когда возвратился Николай Александрович, подал ему пустой листок.
— Я не успел, — сказал он.
— А как же ваша специальная передача? — спросил Гельд.
Шурка покраснел, растерялся и спросил:
— К-как-кая п-пе-редача?
— Телефонная, — сказал Гельд. — Вы изобретатель, и я изобретатель. Я увидел провод, идущий из-под вашей повязки, вышел из класса, выяснил, куда этот провод идет, и мне не стоило труда догадаться, в чем дело.
