Разумеется, без вашей помощи мне не обойтись, замечает он. Хотелось бы получить кое-какие цифры, первые итоги, отзывы.
Паула внимательно наблюдает за ним. Руки его уже не участвуют в разговоре, пальцы теребят шариковый карандаш.
Цифровые сводки о работе передвижной библиотеки подготовит фройляйн Урбан, Паула ее попросит. Забота о престиже, говорит советник, а ее мысли уже далеко отсюда.
Ты не знала, сказал тогда Феликс, что задолго до смерти Франко в М. возникла антифалангистская группа, объединяющая испанских студентов и рабочих?
Какое ты имеешь отношение к политической группе? — спросила она. Ты же занимаешься немецкой литературой, верно?
Забота о престиже, звучит его голос на фоне красных крыш; она все-таки взобралась тогда на холм, к замку. Но, чувствуя на плече руку Феликса, не обратила внимания, что за походка была там у людей — скованная или нет.
Вы ведь не откажетесь дать делегации подробные разъяснения?
Вы ждете делегацию? — спрашивает Паула у советника.
Оконная замазка с примесью свинца. Он отравился свинцом и умер от паралича.
Я уже завязал контакты, объяснил он.
Как только паралич поднимется к сердцу, даже тепло ее груди будет бессильно. Позволит ли он прижать себя к груди?
У вас непорядок с коленными суставами? спрашивает она, застегивая верхнюю пуговку на блузке.
Не понимаю, слышится в ответ; он в полном недоумении.
Десятая утренняя беседа с Паулой
Из кухни она пришла в спальню. Я проснулась мокрая от пота, на плече у меня лежала ее рука.
Завтракать пора, говорит она.
За окном брезжит рассвет. Гомонят птицы.
После кошмарного сна сердце мое колотится, точно у бегуна на короткие дистанции. Что Пауле надо у меня в спальне?
Возможно, она и ночи проводит здесь, в доме, без моего ведома раскладывает в гостиной пасьянсы, а радио тем временем сообщает о чокнутых водителях, которые вопреки всем правилам едут навстречу движению, и угли в камине уже не дымятся, погасли. Или она не восприимчива к угару?
Надо бы вызвать печника.
Но теперь здесь сидит Паула. Что-то говорит, и голос ее звучит так, словно она приближается в сапогах-скороходах из дальней дали.
Глаза у меня слипаются, я с трудом удерживаю в памяти ее слова, а ведь они, наверно, образуют фразу. Какое там молодое вино — всего-навсего ветхий мех. Опустевший после пробуждения. Родной язык и тот улетучился.
Проснись, говорит Паула, а я спрашиваю: Что тебе здесь надо?
Совсем рядом спит муж — он храпит, только засыпая, а утром похож на обиженного ребенка. Паула у кровати как будто нисколько ему не мешает.
