Нет, тихонько смеется она, гофио тут определенно ни при чем. Откуда ты взял, что всему виной гофио?
Проникнуть Феликсу в самое нутро. Ведь там внутри спрятан лунный ландшафт. Вторгнуться.
И снова отступить, откатиться камнем.
И так каждое воскресное утро, воображает Паула, хотя прекрасно понимает: не дано ей обнять Феликса так, как он обнимает ее, не дано брать, ее удел — отдавать себя. А что, кроме наслаждения, она получает взамен?
Банальная истина, ни разу не додуманная до конца. Без конца. Вновь и вновь сначала. Может, просто чтобы не думать о другой истине.
Не думать.
Не думать, что любое плотское наслаждение стихийно и беспорядочно.
Пока не думать.
Мне кажется, говорит она этим воскресным утром, я в самом деле люблю тебя.
В самом деле, она выпалила это единым духом, будто составила свою фразу на чужом языке и затвердила на память, чтобы ее поняли — ее, ту Паулу, которая не имеет никакого отношения к другой, считающей любовь не более чем приятным развлечением.
10
Он посвежел и загорел, этот коротышка советник. К концу августа большинство горожан возвращаются из отпуска. Домой, в Д. Вот и фройляйн Фельсман тоже вернулась.
Слишком жарко, говорит он, мы с мамой ужасно страдали от жары.
Нынче утром Паула заглянула в сентябрьский гороскоп. Первые десять дней влияние Марса сулит Девам большие встряски.
Самолетом летели? — спрашивает Паула советника.
Застигнутая над гороскопом, она слишком уж горячо оправдывалась перед Феликсом. Некоторые, как там было написано, нежданно-негаданно найдут счастье своей жизни.
Конечно, нет, сказала Феликсу Паула, я читаю гороскоп для смеху.
Феликс объявил, что у нее завелось тайное пристрастие. К иррациональному. Бегство в хиромантию?
Загорелый и внутренне пообмякший, советник в разговоре с нею на этот раз даже жестикулирует.
Руки его не жмутся суетливо к краю стола. Линии на ладонях четкие, без тоненьких ответвлений — до сих пор ей не случалось видеть ничего похожего.
А вы, значит, на посту, говорит он, тем завершая экскурс в приватную сферу; теперь, встречаясь с Паулой, он допускает подобные вольности, ведь она обжилась, устроилась, закрепилась в Д. и как авторитетом, так и всей своей деятельностью отвечает в целом его представлениям о библиотекаре.
С новыми силами за работу, сказал он, когда Паула вошла в кабинет. Увидела она его не за столом, а вовсе даже у окна: он стоял, потирая руки, деловой, энергичный, — ни подспудные, загнанные внутрь фантазии, ни мысли о жизни за стенами ратуши не омрачали его лицо.
