Другая половина мира, или Утренние беседы с Паулой | страница 48



Так хочется быть откровенной, откровенной без слов. Просто ехать. В глубь страны. Отыскивать новый путь? Как полярная экспедиция.

На самом же деле Феликс сидит рядом, на соседнем сиденье, с сумкой на коленях, ноги у него чересчур длинные, поэтому коленки торчат высоко вверх; они вместе едут по дороге, которую Паула наверняка с легкостью одолела бы теперь и во хмелю, и во сне.

Смелость бунтовать означает смелость жить, писал он однажды.

А ты-то сам бунтуешь? — спросила она, когда он выкладывал из рюкзака белье. Ослепительно белое, как и сорочки. Трикотажные трусы и майки.

Уход из дому стоил ему долгой борьбы с самим собой, ответил Феликс.

Мятеж в родительском доме?

Я удрал, упрямо повторил он. Смылся тайком, забрал вещи и смылся.

Но дверью не хлопнул, весело заключила Паула. Ни скандала, ни споров. Вместо этого спокойно, исподволь ходатайствовал о стипендии, выискал предлог и даже о приятельнице вспомнил, чтобы наконец-то раз навсегда перерезать пуповину.

Слушай, говорит она, когда ты, собственно, подал прошение насчет стипендии? До нашего знакомства или после?

Феликс твердит, что она теперь и машину водит иначе: Мчишься прямо как в лихорадке. Паула пугается, когда он без обиняков говорит, что она боится всякого проявления чувств.


Ужасно, а главное, безотрадно — то ли дело, когда все аккуратно завернуто в пластик. В боковое окно вливаются запахи. Летом в природе царит идиллия. Словно так будет во веки веков и никогда не придет сюда ни погибель, ни разрушение… Безумная гонка среди палисадников, петуний и ящиков с бегониями.

Паула жмет на акселератор. Феликс растерянно цепляется за крышку перчаточного отделения. На всякий случай. Держится за жизнь.

Извини, говорит Паула, переключает скорость и тормозит.

Не надо волноваться. Ничего страшного. Она его просто напугала.

Что случилось? — спрашивает он.

Только не темнить. Она еще никогда не теряла присутствия духа. Вот и сейчас предлагает ему погулять. Пройтись по земле.

Ели, как повсюду в немецких лесах. Деловая древесина, притом не дешевая.

Забавно, говорит Паула. С тобой тоже так бывает? У меня, например, есть воспоминания, от которых я не в силах отделаться. Скажем, запах болота. Я буду чувствовать его, даже когда от болота не останется следа.

Феликс что-то рассказывает о квадратном стеклянном ящике, в котором иногда видит себя самого.

Но только я один себя и вижу. Другие, не глядя, проходят мимо.


А как вы хотели? — сказала фройляйн Фельсман в ответ на сетования Паулы, что этажом выше до сих пор помалкивают насчет передвижки для домов престарелых. Старая дева раскраснелась: от жары у нее поднялось давление. Все идет своим чередом, по инстанциям. Нельзя же рассчитывать, что такой вопрос решится с бухты-барахты.