А в последний раз, то ли от радости, то ли по ещё какой причине схватил меня в свои крепкие объятия, приподнял и начал вместе со мной кружиться по комнате, громко приговаривать: «Шундер, Брундер, Ван-дер-блюм». Я в испуге кричу: «Упадём!» «Устоим», – отвечает мне и смеётся, повторяя шундера-брундера. Я и подумала, что он меня таким необычным способом ревнует к этим шундерам, и кричу ему в своё оправдание, что не было у меня Ван-дер-Блюма и тем более Шундера с Брундером, а были два законных мужа, о которых тебе рассказывала. А он так закружился со мной, что мы оба упали, и я сильно ушиблась головой о пианино и потеряла сознание. Очнулась в больнице и, как только полегче стало, всё обдумала и, выйдя из больницы, приняла меры к тому, чтобы избежать худших последствий. Сейчас он где-то на севере бьёт трассу в тайге для газопровода. Пишет, что работает хорошо, начальство им довольно и вскоре обещают досрочно отпустить домой. Просится, чтобы приняла. Не знаю, не знаю! Ну просто не знаю, что можно ответить в такой непростой ситуации? Думаю, так: если заявится, гнать не буду, пусть живёт, как все нормальные люди живут.
Ведь, в сущности, мы с ним и есть те два одиночества, которые и должны попытаться удачно развести костёр, чтобы обоим согреться. По правде говоря, душой-то он добрый человек и не пьющий, не курящий. В общем, без вредных привычек, как сейчас принято говорить. Его нужно только понять и идти на компромисс, и тогда жизнь наверняка наладится. В этом я почему-то уверена. Одного не могу понять: почему он в конце каждого письма пишет «Искренне Ваш – Димарь». Или это тонкая шутка, или в этом проявляется непонятная для меня его воспитанность, или, наоборот, невоспитанность? Уж лучше бы отругал как следует, всё на душе было бы легче. А так – думай, что в его голове скрывается. Да ладно, всё равно буду ждать.
Всегда поражалась его близким друзьям, которые просто боготворили своего бывшего капитана команды. И какими же шумными, простыми, порой бесшабашными они были при встрече, и какие, в общем-то, прекрасные и весёлые застолья иногда у нас случались. Сколько же было среди них неподдельного веселья, шуток, невероятных анекдотов и грустных воспоминаний о прошлых соревнованиях, победах, поражениях и той необычной жизни, которой они жили в молодости, и очень любили об этом вспоминать. Да, морально и физически они были вполне здоровыми людьми, но в интеллектуальном отношении – на уровне «шундерабрундера». Не выше. После заседания суда они-то мне и рассказали, что выражение «Шундер, Брундер и Ван-дер-блюм» заменяло им на соревнованиях и тренировках обычный русский мат при промахах, когда материться прилюдно было неудобно, вот Димарь и придумал эти слова. «Зря вы его за это так строго наказали», – с презрением высказали они мне на прощание, и больше я с ними не встречалась, вернее они со мной избегали даже случайных встреч. Обязательно его спрошу, как только встретимся, почему он при мне матерился таким странным образом и что этим хотел сказать? Меня сильно беспокоит, что я выглядела тогда не совсем умным человеком.
