Барбер прошел к ней, раздраженный видом шампанского. «Вот на что она ухнула мои пять тысяч, — с досадой подумал он. — В наши дни женщины тоже посходили с ума».
Он поклонился и поцеловал Морин в лоб. Она нервно вскочила, потом, увидев, что это он, улыбнулась.
— О, Ллойд, — как-то странно зашептала она, и, тесно прижавшись, поцеловала его. От нее сильно пахло шампанским, и, похоже, она была пьяна. — Ллойд, Ллойд… — произнесла она, чуть отодвинувшись от него и держа за обе руки. Ее глаза были полны слез, а губы дрожали.
— Я пришел, как только мне передали, — сказал Ллойд нарочито деловым тоном, опасаясь, что Морин закатит истерику на глазах у всех присутствующих в баре.
Она продолжала стоять, шевеля губами и сжимая его руки своими. Он смущенно опустил на них глаза. Они по-прежнему были огрубевшими, а ногти обломанные, но на ее пальце сияло огромное бело-голубое кольцо. Его не было, когда она приходила к нему в отель, и он знал, что никогда раньше не видал ее с таким кольцом. Он поднял глаза и почти испуганно подумал; «Какого черта она затеяла? В какое дело замешана сама?»
И тут он увидел Джимми. Тот пробирался к ним между столиков. Его лицо расплылось в улыбке. Он выглядел похудевшим и сильно загорел, словно только что вернулся после месячного отпуска на южном пляже.
— Привет, мальчик, — сказал Джимми, и его голос гулко разнесся по бару, перекрывая шум разговоров. — А я сейчас только опять тебе звонил.
— Он вернулся домой. Он вернулся сегодня в четыре часа, Ллойд, сказала Морин и плюхнулась на стул.
Что бы там ни случилось еще сегодня после четырех, было ясно одно — она сидела тут и пила шампанское. Она не выпускала одну руку Барбера, подняв на своего мужа изумленные глаза.
Джимми хлопнул Барбера по спине и крепко пожал ему руку.
— Ллойд, — произнес он, — добрый старина Ллойд. Гарсон! — закричал он на весь зал. — Еще бокал! Снимай пальто. Садись, садись, — велел он Барберу.
Ллойд снял пальто и медленно опустился на стул.
— Со счастливым возвращением домой, — спокойно сказал Барбер.
Он высморкался. Простуда уже давала себя знать.
— Перво-наперво, — сказал Джимми, — у меня кое-что для тебя есть. — Он широким жестом запустил руку в карман, извлек пачку десятитысячных банкнот в три дюйма толщиной и отделил от нее одну. — Морин мне все рассказала, серьезно начал он. — Ты чертовски хороший друг. У тебя найдется сдача с десяти тысяч?
— Не думаю, — ответил Барбер, — скорее всего нет.
