Он бы охотно отведал лакомое кушанье, да нельзя же, поедая пельмени, одновременно запугивать собеседника.
— Спасибо, я очень тороплюсь, — отказался он. — Хотел бы побеседовать с вами с глазу на глаз, минутное дело.
Сальваторе неохотно оторвался от чудесно пахнувших пельменей и провел гостя в спальню. В руке он держал визитную карточку, которую вручил ему адвокат, и свое недоумение выражал пожевыванием толстых, красных губ.
— Я насчет ограбления музея, — тут же объяснил Карраско и с радостью отметил про себя, что хозяин дома весь напрягся. Но притворился, будто ничего не заметил. И продолжал, растягивая слова, с наигранным добродушием вполне дружелюбного человека.
— Я адвокат синьора Вичепополо, торговца, в магазине которого неизвестные спрятали украденные монеты с явной целью навредить моему клиенту.
Он умолк, отвел взгляд от сторожа и обвел небрежным взглядом супружескую постель с желтым бархатным одеялом — такие часто продаются на деревенских рынках, — взглянул на засохшие веточки оливкового дерева под изображением мадонны Помпейской над неубранной детской кроваткой, втиснутой между комодом и окном.
— Ну, раз я взялся защищать своего клиента, то должен знать, как все произошло на самом деле, не так ли?
Сторож ничего не ответил, и тогда он добавил с намеком:
— Никто, кроме вас, не может дать мне полезные сведения на этот счет.
— Все, что нужно, я уже рассказал полицейскому комиссару и господину инспектору, — неожиданно резким голосом парировал Альбанезе. Он посмотрел гостю прямо в лицо и увидел, что оно меняется с каждой секундой.
— Еще немного — и, поверьте мне, господин адвокат, меня бы самого упекли за решетку.
— А отпустили вас потому, что вы все ясно и точно объяснили.
Сальваторе Альбанезе почувствовал, что дружелюбие уступило место угрозе. Карраско больше не растягивал слова.
— Не согласитесь ли вы еще раз рассказать, теперь уже мне? Жаль, конечно, пельмени стынут, но сами понимаете…
Возможно, упоминание о стынущих на тарелке пельменях, а может, древняя способность угадывать скрытую опасность при полном внешнем спокойствии заставили Альбанезе не медлить с ответом.
— Что вы хотите узнать, синьор адвокат?
Модуньо перестал наконец стенать. Из соседней комнаты доносились громкие ребячьи голоса и дробное постукивание вилок о края тарелок.
— Я не полицейский, — счел нужным уточнить Карраско. — Все, что вы расскажете, останется между нами и моим клиентом. Ведь он имеет право знать, как, почему и кем он был оболган. Могу сказать вам, что ограбление было совершено по поручению одного господина, который постарался облегчить грабителям их задачу. Говорите откровенно, тут нас никто не слышит.
