Он снова принялся рассматривать монеты, которые Д’Ариенто разложил на прилавке. Все-таки Дядюшка Нтони не верил, что кражу совершили, чтобы измарать в дерьме его, уважаемого босса. Тут наверняка потрудились любители, кем-то нанятые. Целая коллекция старинных монет, которую невозможно продать! Должно быть, какой-то чудак-миллиардер, скорее всего иностранец, захотел отныне сам, тайком наслаждаться бывшей музейной коллекцией. В Италии есть дела поважнее, чем кража старинных, непродажных монет. Да таких монет раз-два и обчелся, и продавца сразу поймают. Дядюшка Нтони не знал никого среди преступного мира Кампании, да и Калабрии и Сицилии, кто интересовался бы таким товаром. Однако же ограбление произошло, да вдобавок и ему преподнесли «подарочек». Выходит, тот, кто упер монеты, не только знал его, Дядюшку Нтони, но и имел причину ему «отплатить».
Хотя ему и мешал спортивный тележурналист, который на двенадцати экранах сразу с воплями комментировал то, что все прекрасно и так видели, Дядюшка Нтони стал вспоминать самые последние события, способные вызвать злобу у его соперников или у компаньонов. Впрочем, и эти последние были, в сущности, его соперниками.
Таких «приятелей» было немало. Но их число сильно уменьшалось, как только он исключил всех тех, кто, обманутый, оскорбленный или ловко облапошенный им, все же не мог совершить такую нелегкую вещь, как ограбление музея.
На ум пришел грек Аргиропуландрей, у которого увели целую партию чистейшего героина, объяснив, что итальянская полиция схватила курьера сразу по прилете в аэропорт Фьюмичино. На самом деле агенты отдела по борьбе с наркотиками задержали юного грека, когда партия героина уже перешла в другие руки. У самого курьера-грека полиция нашла лишь несколько доз, но сам факт ареста, однако, получил свое отражение на страницах газет. Этими статьями, им самим «организованными», Дядюшка Нтони и воспользовался, чтобы доказать Аргиропуландрею, что дело для него кончилось сплошными убытками. Он не раз задавал себе вопрос, клюнул ли грек на дешевую наживку. И не усилились ли его подозрения, когда курьера-грека, едва его выпустила из тюрьмы итальянская полиция, обрекли на вечное молчание с помощью испытанного метода?
Дядюшка Нтони от напряжения даже сощурился. Нет, это не он. Конечно, он мог лишь предполагать, какие мысли пришли потом обманутому им греку — торговцу наркотиками, а потому трудно сообразить, какую тот, если догадался, замыслил месть. Но тут, похоже, заготовка домашняя — мститель рассуждал так же, как рассудил бы он сам, и к мести добавилась еще и издевка. Мстил кто-то из местных, тип, хорошо знающий наши нравы, все последствия, а главное, отлично знающий Антонио Вичепополо, прозванного Дядюшкой. И снова Дядюшке Нтони на ум пришло чуть испуганное лицо Чириако Фавеллы в обрамлении красных роз.
