Высокие стены, железные ворота, пропускной пункт. Мне показалось, что поверху бетонных плит не хватает колючей проволоки. Хотя сбежать отсюда будет трудно — тайга, глушь, зима.
Павел показал удостоверение крепкому пареньку в форме. Тот кивнул, и второй охранник открыл ворота.
— Это тюрьма? Психлечебница? — спросила я.
— Пансионат, — бросил мужчина, въезжая за ворота. — Предупреждаю сразу: видимая охрана — лишь десятая часть невидимой.
Что ж, спасибо за информацию.
Я внимательно осмотрелась: сквозь стволы елей и кедров можно увидеть берег заснеженного озера, деревянные домики шикарной архитектуры. Но мы въехали в подземный гараж высокого здания, похожего на гостиницу.
Мужчина поставил машину и повел меня к лифту.
— Красиво, — оценила я узкий диванчик в лифте и картину Рериха над ним.
Что-то дзынькнуло, и двери открылись. Ничего себе сервис!
Мы оказались в просторном холле. Налево, направо — коридоры, прямо — стеклянные двери главного входа, ковровые дорожки, уютные кресла, столики с газетами и напитками, стойка портье, но за ней стояла женщина в медицинской форме — белом халате с зелеными вставками и в зеленой шапочке. Очень представительная мадам, оценила я: гладко зачесанные светлые волосы, скромные сережки в ушах, легкий макияж, бесцветный лак на коротких ноготках, ухоженные руки без колец; гордая осанка, милая улыбка. У входа — дуб-охранник. Именно дуб — здоровый, высоченный, с сонно-равнодушной физиономией, взглядом серых глаз.
Павел положил на стойку перед женщиной удостоверение.
Та чуть не присела в реверансе:
— Здравствуйте, рады вас видеть, — пощелкала кнопки, выискивая что-то в компьютере, и подала ключ. — Ваш номер — двести семнадцатый. Как насчет ужина?
— В номер.
Мужчина сгреб ключ и удостоверение и подтолкнул меня обратно к лифту.
— А если я сейчас закричу «похитили», что будет? — тихо спросила я его.
— Ничего. Персонал пансионата слышал и не такое.
Интересно…
— Очень специфическое заведение закрытого типа?
— Очень.
— Психи, неврастеники, буйные?
— Смотря, что ты вкладываешь в это понятие. — Павел вывел меня из лифта на этаж.
— А ты что вкладываешь? — Я огляделась: уют, тишина, изысканный интерьер.
— Тебе бы здесь понравилось. Шестнадцать лет назад.
— То есть?
— А ты вспомни себя после Афгана — поймешь. — Павел мельком взглянул на меня и открыл дверь с номером «217».
