Я сделал следующее усилие:
— Ну вот, Билли, в груди у Анджелы и будет молочко для ребеночка.
Я надеялся, что тема исчерпана. Но Билли не закончил.
— А я пил ее молочко?
— Нет. Ты пил молочко у мамы. Мы тогда еще не знали Анджелу.
Билли немножко подумал.
— А этот малыш будет пить у мамы молочко?
— Нет.
Я почти слышал скрип Механизма Усвоения Инопланетной Информации.
— Пап, а пап!
— Да?
— Вот знаешь Криса?
— В некотором смысле да.
— Он будет его папа?
Мать твою!
— Если да, то факт существования Сатаны следует считать доказанным.
— Что, пап?
— Извини, Билли. Нет, я хотел сказать — нет.
— Почему?
— Потому что это я буду его папа.
— А мне Крис тогда не папа?
— Нет, Билли, он тебе не папа.
Билли сверлил меня взглядом. Я сверлил его.
— Почему? Почему Крис не мой папа? Ведь ты же мой папа?
— Ну да.
— А Крис почему тоже не может быть папа?
— Боже мой, Билли. Потому что он не папа, и все! Понятно?
Что-то умерло во мне с этими словами. И умирало еще несколько дней.
Билли приложил палец к подбородку, чтобы легче думалось.
— Но, пап…
Ясно, что скоро за ним вернется его космический корабль. Забрал же он Инопланетянина у Спилберга.
— Билли! — перебил я.
— Что, пап?
— А хочешь быть малышом?
— Да! Уа-уа!
— Не хочет ли малыш попить?
— Да, попить кока-колы, уа-уа!
— Моему малышу — все, что угодно.
Октябрь возвестил начало обратного отсчета; у меня в разговоре сплошняком пошли акушерки и детские кроватки, а в мыслях царили срыгивания на плечо. Мы с Кенни сходили на футбол, и я взял с собой Джеда. Сезон проходил под знаком Кристал-Паласа — те же долгие заурядные периоды с теми же кризисами и ложными надеждами. Джед собрал себе обед в специальной коробке. Больше всего ему понравилось обрезать сэндвичи так, чтобы они точнехонько вошли в коробку. Он не был большим любителем футбола, но я решил, что, с точки зрения социального воспитания, полезно показать ему толпу настоящих фанатиков, беснующихся на стадионе. Вот такое существо сидело рядом с нами весь первый тайм.
— В жопу судью! В жопу!
Я постучал его по плечу:
— Эй, друг, ты полегче, ладно? Тут у нас ребенок сидит.
«Друг» обернулся ко мне и прочувствованно вопросил:
— Ну что ж такое, почему мне радоваться не дают!
Кенни на стадионе очень понравилось. Он там полностью удовлетворил любовь к трагикомедии.
— Желтая карточка! Козел! Судья — козел!
Свисток возвестил перерыв. Кенни упал в кресло, весь исходя обидой. Джед уснул.
— Кенни, — позвал я, — хочешь пирожное?
Кенни с надеждой обратил взор на Джедову коробку.
