.
— Мама с папой подарили мне такую книжку про детей, когда мне было пять лет. Там все картинки про голых женщин и мужчин. Мне подружка сказала, что они делают друг другу секс!
— А мне мама говорила, что это называется трахаться!
— Трахаться!
— Ага! Твой папа трахнул маму!
Папам вход туда был воспрещен, и мальчикам тоже. Это не расстроило Джеда, который спокойно сидел у себя с набором наклеек и конструктором, но расстроило Билли. Он слышал манящий зов розовых босоножек и заколочек с мерцающими звездами, но его туда не брали. Лишь одному существу мужского пола был дарован доступ на территорию шумного девчачьего безумия. Он шагнул прямо в центр праздничной комнаты с шампанским в одной руке и тортом в другой. «Привет, куколки Барби! Я — Кен!» Но и он долго не продержался. Музыка заиграла громче, девицы заверещали, и спустя пять минут Кенни появился рядом со мной, с оранжевыми ногтями, с боа на шее. На щеке у него отпечатался след от губной помады — этакий изогнутый лук купидона.
— Помогите! — возопил он.
— На кого ты похож! — заржал я, вскочив с корточек — я слушал у дверей комнаты.
Кенни оглядел себя в настенное зеркало.
— На самого опасного пидора в мире.
— Я всегда повторяю: будь самим собой.
— А я всегда повторяю, что у тебя тут живет один бешеный ребенок!
— Вини родителей, — посоветовал я.
С физиологической точки зрения в Глории совершенно явно доминировали гены по женской линии. Эти взгляды — не мои. Ее быстро формирующаяся фигура, как я уже сказал, являла собой ее мать в миниатюре. И все же, думаю, лучшие ее черты унаследованы именно от меня — остроумие, решительность, ум, — одним словом, те качества, о которых мне приятно было слышать в связи с собственной персоной. А как горько было видеть, что мой когда-то самый близкий человек, моя поддержка в дни одинокого отцовства теперь все теми же своими качествами доводит меня до отчаяния!
Все началось в тот день, когда Анджела вышла из ванной с тоненькой палочкой, на которой синела полосочка. Беременность жены и созревание дочери — два одновременно гремевших землетрясения.
— Ей безумно интересно всё, — объяснила Анджела.
— Что — все?
— Все! Сперматозоиды, яйцеклетки, дезодоранты, тампоны, лифчики.
— Вроде бы все девочки в этом возрасте такие же.
— Да, но Глория очень взрослая для своих лет. Она уже как подросток. Так быстро растет.
Мы сидели с Анджелой перед кабинетом врача. У меня пробуждались померкнувшие было воспоминания: вот медово-зеленые, шелково-прозрачные ренуаровские гребцы на стенах, вот автоматы для воды, низенькие столики со стаканами и проспектиками курсов для будущих родителей. Анджела впервые попала в порт, откуда начинается таинственное путешествие, где я бывал целых три раза.
