В местах, где ветер смел с земли снег, Андрейка, оберегая елку от повреждений, нес ее на руках. Он устал; болели разбитые при спуске в овраг коленки. К тому же оказалось, что он вышел не к своей стоявшей на краю города пятиэтажке, а в район частных домиков.
«Здесь Катька живет, — вспомнил Андрейка. — Вон ее окно светится.
Телевизор, наверное, смотрит. Интересно, какая у нее елка? И откуда она?» Андрейка знал, что Катькин отец два года назад уехал на заработки и пропал без вести, оставив трех детей, из которых Катька — самая старшая.
«Катька, конечно, фантазерка, — думал Андрейка, подходя к Катькиному забору. — Как тогда, на школьной экскурсии, когда уверяла, что ест бутерброды с красной икрой. Но Андрейка подсмотрел: черный хлеб с маргарином, как и у него. Зато про елку вряд ли соврала: слишком убедительно рассказывала!» Андрейке очень захотелось посмотреть на Катькину елку и он, положив близняшку на снег, перелез через забор и подкрался к светящемуся окну.
Странно: елки не видно! За столом сидит Катька, что-то говорит матери.
Андрейка прислушался.
— Мам, а давай что-нибудь продадим! Я так елку хочу: пусть это будет последний раз в жизни! Она мне даже снится.
Катина мама помолчала, подошла к дочке, погладила по голове:
— Нам, Катенька, давно нечего продавать. Мы такие не одни: посмотрим елку по телевизору.
Взглянув на мать, Катька уткнулась лицом в ладони и горько заплакала.
Андрейка смутился: Катька слыла такой гордячкой, а тут… Волна сострадания к такой же, как он, обездоленной судьбой девчонке охватила его душу. Вернувшись к своей елке, он осторожно перевалил ее через забор и прислонил к окну. Стукнув в стекло, крикнул: «Подарок от Деда Мороза!» и поспешил прочь.
Через минуту, потуже завязав тесемки от ушанки и поправив топорик, Андрейка, устало переставляя ноги, шел по своему следу обратно: к оставшейся на горке близняшке.
Авторитет я, выпускница педагогического училища, завоевывала строгим голосом, требованием: «Мы — одна семья!» и принципами равенства и справедливости, переданными по наследству мамой и бабушкой. Дети — шестнадцать мальчиков и девочек старшего дошкольного возраста — почти не сопротивлялись, утверждая меня в правильности педагогической линии, — и неизвестно, куда завел бы этот путь, если бы перед Новым годом наша детсадовская группа в числе прочих не получила от богатенького спонсора пачку сливочного масла и баночку красной икры: неимоверную по перестроечным временам роскошь.
