, и укомплектованной в значительной мере варварами, требующими наград немедленно, а не через 20 лет.
2. Религиозная политика Лициния. 317–324 годы
Деятельность Лициния, связанная с религиозными вопросами, сопутствовала и шла параллельно начинаниям его соправителя Константина I, поэтому она может быть понята лишь в сравнительном анализе. Константин I признан самым значительным из поздних римских императоров. Однако многие черты психологии императора полностью не прояснены. Личная жизнь Константина I недостаточно освещена в источниках. Чтобы оценить психологический облик Константина, нужно в большой мере опираться на анализ его политической деятельности. Император не был традиционалистом или человеком с крестьянским типом мышления, подобно Лицинию. Константин был настроен на различные новшества и переустройства общества. Большой интерес императора к религиозным проблемам основывался на увлеченности новой религией – христианством. В то же время он проявлял интерес и к манихейству. Константин разбирался даже в догматических проблемах, но его ум не был абстрактно-теоретическим. Вопросы целомудрия, девственности, воздержания были ему ближе, чем сугубо богословские истины. Константин не получил классического образования; однако зная латинский и греческий языки, мог в одинаковой степени заниматься составлением большого количества законов и лично общаться с епископами. Направленность его религиозной политики обозначилась после 312 года, когда он стал считать Христа своим покровителем и поместил христианскую символику на свое знамя. Он дал церкви в западных провинциях империи значительные привилегии, освобождая ее от налогов, обременительных общественных служб, предоставляя различную помощь, в том числе материальную. В то же время он следил за тем, чтобы церковь была едина, избегала неурядиц, распрей, чтобы ее авторитет повышался – в таком виде эта организация должна была лучше укреплять власть императора. Константин, испытывая очевидное влечение к христианству, был терпим по отношению к другим религиям, особенно когда язычники хвалебно отзывались о нем. Одной из главных черт личности императора был мессианизм – его представление о своем высоком предназначении. Истоки этого мессианизма различны. Высочайшая самооценка Константина проистекает из объективно огромного значения института императорской власти для существования империи. Мессианизм подпитывался успехами Константина во внутренних и внешних войнах, а также воздействием на психику императора со стороны различных льстецов и панегиристов. Император был не мечтателем на троне, а прагматичным политиком, обычно избегающим аффектов и крайностей. Если он проявлял жестокость, то это было следствием не его личных чувств, а результатом политических расчетов, воздействия внешних факторов. Когда император мог проявить милость и щедрость, он не упускал этой возможности. Император, по-видимому, был эмоционален, но его эмоции никогда не перерастали в истеричность или потерю самообладания. Константин не был лишен недостатков, но они тонут в масштабах и в исторической значимости его личности и его дел. Его заслуги перед Церковью велики, Константин I признан святым.
