А мама Лады и не знала, что сказать. И как научить бедных мам наладить духовную связь со своей дочкой. А потом подумала, подумала и сказала: «Наверное, мама должна очень и очень любить свою дочку. А дочка должна очень и очень любить свою маму. И тогда духовная связь сама непроизвольно появится между ними». Дорогие мои, юные читательница, очень и очень любите своих мам. А я уверена, что и мамы вас очень и очень любят. И у вас будет взаимная, глубокая духовная связь, без всякой магии, а эта духовная связь с мамой вам поможет в вашей школьной жизни. Ведь ваши мамы тоже когда-то были девчонками и они уже прошли ваш путь детства и имеют большой опыт – детства, отрочества и юности и зрелой взрослой жизни. И с высоты своего опыта они более мудры, чем вы, разберутся в той или иной ситуации в вашей школьной жизни. И обязательно вам помогут. И вам, девочки, самим будет легче идти по жизни или дороге рука об руку с дорогой, любящей и горячо вас поддерживающей и помогающей вам во всем, мамой.
Глава 26. Приютский дом и господский дом
В то время, когда Лада познакомилась с Гаврошем в Лефортовском парке, он был бомжем, нищим, бродягой. В это время его семья жила в провинциальном городке. Отец пил и пропадал неизвестно где неделями. Мать Гавроша тоже выпивала по слабости характера, с горя. И две девочки, брошенные на произвол судьбы, были предоставлены целый день сами себе. Социальные органы определили их в приютский дом. Находился он на окраине городка, в деревянном, барачного типа, оштукатуренном под кирпич ветхом, невзрачном здании. Построено это здание было сразу после войны, в 1946 году. И ремонта с тех пор, а это 60 лет, вероятно, не было. Повсюду виднелась бедность и скудность средств, отпущенных на это заведение. Сюда стекались детишки со всего города и округи, брошенные родителями. Как бы сироты при живых родителях. И количество таких детишек-сирот с каждым годом не уменьшалось. А наоборот, увеличивалось. Такова была реальность нашей жизни. В комнатках жило помногу детей. Было тесно. Вся жизнь приюта сжималась в нескольких небольших помещениях. А разрастаться было не куда. Нового помещения не выделяли. Денег, на доброе дело, помощи сиротам, у городка было в обрез. Гаврош, любящий своих сестренок, раза 2 за лето, приезжал в детский приют, чтобы проведать своих сестренок. И даже на свои скудные денежки привозил им подарки: кулек конфет и бананы. И всякий раз, побывав в приюте, отмечал, если бы у него были эти проклятые деньги и чудесная сила, то он переселил бы детишек в новый господский дом местного туза, который находился совсем недлеко, по пути в приют. Господский дом, находившийся рядом с приютом, на окраине городка, располагался в живописной березовой роще. Господский дом был двухэтажный, с бесчисленным количеством окон и бесчисленным количество прислуги. И огражден он был массивным, высоким забором. И жило в этом двухэтажном дворце только 3 человека: сам хозяин, местный туз, воротила, один из хозяев жизни в этом городке; его жена, домохозяйка и дочка Роза, девочка одного возраста с Гаврошем. В былые годы, когда хозяин был еще в начале своей коммерческой карьеры, он был более демократичен. Жил в обычном доме. Рядом с домом Гавроша. И Гаврош, часто сталкивался с девочкой Розой то в школе, то на детской площадке. В те времена Роза была девочкой хорошей, не испорченной воспитанием. Сейчас же превратилась в капризную барышню, которой все мало, которой все не так, которой все не по ней. В господский дом на занятия приходили учителя местных школ и она тиранила их во время уроков. И взрослые учительницы молча терпели все капризы этой маленькой, избалованной девочки. Ведь у бедных учителей тоже были дети. И их надо было кормить, а дети учителей не были избалованными. И были добрыми и ласковыми детьми, будущей опорой их замученных жизнью мам.
