К тому же к нему приходило не только душевное и физическое облегчение. После того как на третий день он принял очередной катышек, князю приснился дивный сон, наполненный такими радужными красками, которых не бывает даже наяву.
Но главное заключалось даже не в сочных ярких красках, а в том, как проходила его встреча с отцом, который был весел, еще веселее, чем год назад, в то время, когда он заключал мирный договор с Бату. Он улыбался, шутил, понимающе кивал, когда сын винился в том, что проиграл битву, утешал его, говоря, что никто не сумел бы сделать больше, чем Святозар.
Затем отец величаво снимал со своей головы царскую корону, которую надевал лишь при приеме иноземных послов, — во всех остальных случаях он обходился тонким венцом, а то и совсем узеньким золотым обручем с маленьким гордым соколом спереди, — и торжественно надевал ее на сына. Этот сон приходил к князю особенно часто, хотя были и другие, не менее приятные. Вот только пробуждение после увиденного становилось еще более горьким и безотрадным.
Однако сейчас он чувствовал, что нужно отказаться — слишком настойчив был темник, слишком слащаво он разговаривал со Святозаром. Словом, все было слишком, даже — чересчур. К тому же, даже если он и проглотит этот горьковатый на вкус катышек зеленоватого цвета, поспать ему все равно не удастся. И князь, уже инстинктивно потянувшийся к маленькому комочку, пересилил себя и презрительно отвернулся в другую сторону.
— Боишься, что отравлю, — усмехнулся Бурунчи. — Но ведь ты уже принимал это снадобье и всегда чувствовал себя гораздо лучше. Мне гораздо проще убить тебя, приказав зарезать или удавить.
— Я лучше потом, — проглотив слюну, стойко ответил Святозар. — Ближе к вечеру. К тому же вас все равно в крепость не пустят, а ночевать в чистом поле — невелика радость, — и злорадно ухмыльнулся, заметив, как разочарованно вытянулось лицо Бурунчи.
— Почему же не пустят? — осторожно осведомился темник. — Испугаться они не должны, ведь нас не столь уж много. Я повелел остальным тысячам отстать на целых два дневных перехода. К тому же с нами еще и ты.
— Вот я и повелю, чтобы вас не пускали, а встретили калеными стрелами, — пояснил Святозар.
— Ну что ж — нет так нет, — равнодушно пожал плечами Бурунчи. — В поле, так в поле. Только где бы мы ни ночевали, но если ты сейчас его не съешь, то вечером все равно ничего не получишь.
— Это почему же? — забеспокоился князь.
— Потому что я его сейчас выброшу, — мстительно выпалил Бурунчи и злорадно ухмыльнулся — стрела его слов пришлась точно в цель. Чтобы понять это, достаточно было посмотреть на лицо Святозара.
