— При чем же тут Астрид?
— Не спеши. Легче на поворотах. Ну так вот, ее любовник, или кто он там был, по–видимому, сделал все как приказано. И тут генерала убили. При попытке к бегству. А на этого малого в Нью–Йорке неожиданно свалились сотни ничейных миллионов. Он, ясное дело, потер руки, но радоваться было рановато. Вдова Гонсалеса осталась жива, да и часть генеральских «гвардейцев» тоже. И им отнюдь не улыбалось существовать на подачки социальной помощи. Только вот беда, нью–йоркский агент, то бишь ухажер Астрид, похоже, не собирался говорить, где деньги.
— Теперь понятно. По–твоему, Астрид все знала?
— Совершенно верно. И использовала тебя, чтоб до поры до времени спрятать свою информацию: пусть, мол, страсти улягутся, а там поглядим. Ведь революционеры разыскивали и вдову генерала, и его приспешников. И доберись они до этой шайки, дни ее были бы сочтены. Весь Сантинас до глубины души презирает и ненавидит генеральских прихвостней. Да и вдову тоже.
— Так вот почему Астрид перед смертью пытали?
— Американцы считают, что да. И приятель ее попался. Тоже убит. Утоплен, расстрелян, изрезан ножом. Колени перебиты, несколько пальцев на руке отрублены. Да, поработали на совесть. Хотя даже это, видимо, не помогло. Золото они назад не получили.
— Значит, по–твоему, на пленке с рождественскими песнями могут быть какие–то зашифрованные сведения?
— На какой еще пленке?
— С рождественскими песнями. Разве я не сказал? Она попросила меня передать своей здешней подруге кассету с рождественскими песнями.
Калле молчал, лицо его побагровело.
— Ты что же, привез сюда из Нью–Йорка пленку, которую получил от нее?
— Да. Но там ничего такого не было, только вполне безобидные вещи. Рождественские песни и девичьи воспоминания.
— Черт побери, видал я в жизни наивных идиотов, но ты всех превзошел! Неужели ты не понимаешь, что среди песен и прочей ерунды наверняка запрятан код?! Например, номер секретного банковского счета.
Я покачал головой.
— Я слушал пленку и так, и этак. Я бы заметил... Нет, ни одной цифры там не было.
— Где у тебя кассета?
— Я отдал ее Грете Бергман.
Калле остолбенел, с сомнением взглянул на меня, словно не веря своим ушам.
. — Грете Бергман? А это кто такая, черт возьми?
' — Подруга Астрид, для которой предназначалась
кассета. Ну, они еще жили в одной комнате, я же только что рассказывал.
— Где она?
— Не знаю, но у меня записан ее телефон.
— Сделай мне одолжение.— Голос Калле звучал напряженно, казалось, он с трудом сдерживался. — Пойди и прямо сейчас позвони ей. Пусть немедленно приедет сюда с кассетой. Такси за мой счет.
