Я не стал возражать. Обычно я не пью спиртного за обедом, однако бывают и исключения. А уж если тебя подозревают ни много ни мало в двух убийствах, то две водки более чем оправданны.
— Ты не думай, я им не верю.— Калле энергично взмахнул рукой.— Но они считают, что здесь все ясно как божий день.
— Что хочешь со мной делай — не понимаю! Я расскажу тебе все в точности, как было.— И я снова изложил всю историю. Начиная с моего одинокого мартини в «Уолдорф–Астории» и кончая прибытием в Арланду.
Калле молча слушал, сосредоточенно жуя селедку.
— Это твоя версия,— сказал он немного погодя.— Знаешь, что думают они?
Я покачал головой.
— Есть две версии. Первая: вы с ней были знакомы раньше. В Нью–Йорке ты связался с нею и согласился вывезти из Штатов кой–какие вещи. Но когда сообразил, какова их ценность, убил ее, чтобы завладеть добычей.
— Но...
— Подожди. Вторая версия: все было, как ты говоришь. Вы встретились случайно, и она решила использовать тебя, чтоб переправить кое–что в Швецию, а потом, когда опасность минует, она это заберет. Но ты узнал, что это за посылка, потому и убил ее. А дальше обе версии сходятся: некий мафиозо, не из самых крупных, был направлен в Стокгольм, чтобы отобрать у тебя добычу. Но ты и его убил.
Я положил вилку. Кусок застревал в горле, я не мог ничего проглотить. Убийство или даже два? Он что, рехнулся?
— Встань на их точку зрения,— серьезно продолжал Калле Асплунд.— Ты встречаешься с нею, идешь к ней домой. В квартире полно твоих «пальчиков», а соседка по дому, с которой ты разговаривал, может тебя опознать. Георг Свенссон отослал им твою фотографию.
— А откуда им известно, что это я? Можно подумать, я обошел весь дом и повсюду оставлял визитные карточки!
— У неё был записан твой адрес. И что вечером в воскресенье вы вместе ужинаете, и что жил ты в «Роджере Смите». А дальше все было просто. Навели справки в гостинице и уточнили твой адрес.
— Гак ведь ее убили после моего отъезда? Меня же не было в Нью–Йорке, когда она погибла!
— Увы, увы!
Наш немыслимый разговор не испортил Калле аппетита. Он подложил себе селедки, а когда я в ответ на его вопросительный взгляд отрицательно покачал головой, добавил еще. Соусник он тоже тщательно опорожнил.
— Вот ведь чертовщина — идти в дорогой ресторан, чтоб поесть селедки,— проворчал он.— Я двадцать пять лет женат, но, если подсчитать, сколько раз я ел дома печеную селедку под луковым соусом, хватит пальцев одной руки. Или почти хватит. Н-да, поди пойми этих женщин. Неужели так трудно приготовить селедку или дорого чересчур?
