| В час отдыха, во время вечернего чая, когда он, дядья и работники приходили в кухню из мастерской, усталые, с руками, окрашенными сандалом, обожжёнными купоросом, с повязанными тесёмкой волосами, все похожие на тёмные иконы в углу кухни, - в этот опасный час дед садился против меня и, вызывая зависть других внуков, разговаривал со мною чаще, чем с ними. |
| Everything about him was trenchant and to the point. | Весь он был складный, точёный, острый. |
| His heavy satin waistcoat embroidered with silk was old; his much-scrubbed shirt of colored cotton was crumpled; great patches flaunted themselves on the knees of his trousers; and yet he seemed to be dressed with more cleanliness and more refinement than his sons, who wore false shirtfronts and silk neckties. | Его атласный, шитый шелками глухой жилет был стар, вытерт, ситцевая рубаха измята, на коленях штанов красовались большие заплаты, а всё-таки он казался одетым и чище и красивей сыновей, носивших пиджаки, манишки и шелковые косынки на шеях. |
| Some days after our arrival he set me to learn the prayers. | Через несколько дней после приезда он заставил меня учить молитвы. |
| All the other children were older than myself, and were already being taught to read and write by the clerk of Uspenski Church. | Все другие дети были старше и уже учились грамоте у дьячка Успенской церкви; золотые главы её были видны из окон дома. |
| Timid Aunt Natalia used to teach me softly. She was a woman with a childlike countenance, and such transparent eyes that it seemed to me that, looking into them, one might see what was inside her head. | Меня учила тихонькая, пугливая тетка Наталья, женщина с детским личиком и такими прозрачными глазами, что, мне казалось, сквозь них можно было видеть все сзади её головы. |
| I loved to look into those eyes of hers without shifting my gaze and without blinking; they used to twinkle as she turned her head away and said very softly, almost in a whisper: | Я любил смотреть в глаза ей подолгу, не отрываясь, не мигая; она щурилась, вертела головою и просила тихонько, почти шёпотом: |
| "That will do. . . . Now please say | - Ну, говори, пожалуйста: |
| 'Our Father, which art in Heaven, hallowed be Thy name . . . .' " And if I asked, | "Отче наш, иже еси..." И если я спрашивал: |
| "What does 'hallowed be Thy name' mean?" she would glance round timidly and admonish me thus: | "Что такое - яко же?" - она, пугливо оглянувшись, советовала: |
| "Don't ask questions. It is wrong. |
