| Они говорили долго; сначала дружелюбно, а потом дед начал шаркать ногой по полу, как петух перед боем, грозил бабушке пальцем и громко шептал: |
| "I know you! You love them more than me. . . . | - Знаю я тебя, ты их больше любишь! |
| And what is your Mischka? a Jesuit! And Jaaschka a Freemason! | А Мишка твой - езуит, а Яшка-фармазон! |
| And they live on me. . . . Hangers-on! That is all they are." | И пропьют они добро моё, промотают... |
| Uneasily turning on the stove, I knocked down an iron, which fell with a crash like a thunder-clap. | Неловко повернувшись на печи, я свалил утюг; загремев по ступеням влаза, он шлёпнулся в лохань с помоями. |
| Grandfather jumped up on the step, dragged me down, and stared at me as if he now saw me for the first time. | Дед прыгнул на ступень, стащил меня и стал смотреть в лицо мне так, как будто видел меня впервые. |
| "Who put you on the stove? | - Кто тебя посадил на печь? |
| Your mother?" | Мать? |
| "I got up there by myself." | - Я сам. |
| "You are lying!" | - Врёшь. |
| "No I 'm not. I did get up there by myself. | - Нет, сам. |
| I was frightened." | Я испугался. |
| He pushed me away from him, lightly striking me on the head with the palm of his hand. | Он оттолкнул меня, легонько ударив ладонью в лоб. |
| "Just like your father! | - Весь в отца! |
| Get out of my sight!" | Пошел вон... |
| And I was only too glad to run out of the kitchen. | Я был рад убежать из кухни. |
| I was very well aware that grandfather's shrewd, sharp green eyes followed me everywhere, and I was afraid of him. | Я хорошо видел, что дед следит за мною умными и зоркими зелёными глазами, и боялся его. |
| I remember how I always wished to hide myself from that fierce glance. | Помню, мне всегда хотелось спрятаться от этих обжигающих глаз. |
| It seemed to me that grandfather was malevolent; he spoke to every one mockingly and offensively, and, being provocative, did his best to put every one else out of temper. | Мне казалось, что дед злой; он со всеми говорит насмешливо, обидно, подзадоривая и стараясь рассердить всякого. |
| "Ugh! Tou!" he exclaimed frequently. The long-drawn-out sound "U-gh!" always reminds me of a sensation of misery and chill. | - Эх, вы-и! - часто восклицал он; долгий звук "и-и", всегда вызывал у меня скучное, зябкое чувство. |
| In the recreation hour, the time for evening tea, when he, my uncles and the workmen came into the kitchen from the workshop weary, with their hands stained with santaline and burnt by sulphuric acid, their hair bound with linen bands, all looking like the dark-featured icon in the corner of the kitchen in that hour of dread my grandfather used to sit opposite to me, arousing the envy of the other grandchildren by speaking to me oftener than to them. |
