– Вы не понимаете, – отец Браун покачал головой. – Форма этого дома причудлива и даже смехотворна, но в ней нет ничего плохого.
Они обошли стеклянный полукруг оранжереи, где не было ни окон, ни двери для входа с этой стороны. Однако стекло было прозрачным, а солнце ярко сияло, хотя уже начинало клониться к закату, и они могли видеть не только пышные соцветия внутри, но и тщедушную фигуру поэта в коричневой бархатной куртке, лениво раскинувшуюся на кушетке – по-видимому, Квинтон задремал за чтением книги. Это был бледный худощавый мужчина с длинными каштановыми волосами. Его подбородок окаймляла узкая бородка, которая парадоксальным образом делала его лицо менее мужественным. Эти черты были знакомы всем троим, но даже если бы это было не так, они едва ли сосредоточили бы внимание на Квинтоне. Их взоры привлекало нечто иное.
Прямо у них на пути, перед закругленной частью стеклянной конструкции, стоял высокий мужчина в ниспадавшем до пят безупречно белом одеянии. Его лысый смуглый череп, лицо и шея отливали бронзой в лучах заходящего солнца. Он смотрел через стекло на спящего и казался более неподвижным, чем гора.
– Кто это? – воскликнул отец Браун и невольно сделал шаг назад.
– Всего лишь мошенник-индус, – проворчал Хэррис. – Правда, я не пойму, какого дьявола ему здесь нужно.
– Он похож на гипнотизера, – заметил Фламбо, покусывавший черный ус.
– Почему вы, профаны, так любите порассуждать о гипнотизме? – раздраженно осведомился доктор. – Он гораздо больше похож на взломщика.
– Ладно, мы так или иначе потолкуем с ним, – сказал Фламбо, всегда готовый к действию. Одним длинным прыжком он оказался рядом с индусом. Отвесив легкий поклон с высоты своего огромного роста, превосходившего даже высокого индуса, он обратился к нему миролюбиво, но с вызывающей откровенностью:
– Добрый вечер, сэр. Вам что-нибудь нужно?
Медленно, словно огромный корабль, вплывающий в гавань, желтое лицо индуса повернулось к нему через белоснежное плечо. Наблюдатели поразились тому, что его веки были сомкнуты, словно во сне.
– Благодарю вас, – произнес индус на превосходном английском. – Мне ничего не нужно.
Потом, наполовину разомкнув веки, словно для того, чтобы показать узкую полоску белка, он повторил: «мне ничего не нужно». Вдруг он широко раскрыл глаза, глядевшие в пустоту, снова повторил: «мне ничего не нужно» – и с шуршанием углубился в быстро темнеющую глубину сада.
– Христианин скромнее, – пробормотал отец Браун. – Ему что-то нужно.
