Гардемарины, вперед! | страница 53

Через полчаса Саша вышел из дома подполковничьей вдовы, пополнив свой тощий кошелек и получив рекомендательное письмо.

- Я знал, что ты вот-вот сбежишь, - сказал Никита, когда Белов пришел к нему прощаться. - У тебя все эти дни было такое неспокойное, таинственное лицо. Как сказал поэт: «Уже рвется душа и жаждет странствий, уж торопятся ноги в путь веселый».

- Не такой уж веселый, - проворчал Саша.

- Когда ж ты отпускную бумагу успел получить?

- Черт с ней, с бумагой. Я тогда в директорском кабинете вместе с Алешкиным паспортом и свой прихватил.

- Побег, значит. Отчаянный ты человек! А если поймают да вернут назад? За побег, сам знаешь, по уставу смертная казнь!

- Эх, Никита, Россия тем хороша, что у нас «ничего нельзя, но все можно». Мой побег и не заметит никто. Может, со мной поедешь?

- Сейчас не могу. Надобно дождаться письма от отца. Я приеду в Петербург в карете с гербами.

- Когда?

- Когда позовут. Саш, а где искать тебя в Петербурге?

- Я сам тебя найду. А вот как нам быть с Алешкой?

Никита задумался.

- Ты ищи его в Кронштадте, - он улыбнулся, - в котором Алеше «быть не надо», а я по дороге в Петербург наведаюсь в село Перовское. Может, он к маменьке побежал? Я бы на его месте так и сделал.

Друзья обнялись. В пять часов почтовая карета увезла Белова из Москвы.

Три дня шел дождь. Дороги в России всегда оставляли желать лучшего, а в то июльское лето старый лесной тракт,по которому пробиралась карета,представлял из себя совершеннейшую трясину.Карета была большая,четырехместная, сделанная с учетом всех требований удобства и моды, но глядя, как переваливается она с боку на бок, скрипит колесами, дрожит, преодолевая выбоины и ухабы, можно было только пожалеть сидящих в ней. От мокрых лошадиных спин валил пар. Кучер давно перестал щелкать кнутом и понукать лошадей, а сидел, втянув голову в плечи, и только молился, чтобы карета не завязла в грязи и не перевернулась.

Но Николай Угодник, защитник всех путешествующих, видно, не внял молитве. Лошади встали. Каждая их попытка вытащить карету на ровное место приводила к тому, что она подавалась вперед, готовая вот-вот преодолеть бугор, но в последний момент откатывалась на дно ямы, угрожающе кренясь набок.

- О, эти русские дороги! Эти русские кучера! Эти русские лошади!- раздалось из кареты.

- Загрязли, ваше сиятельство, как есть загрязли. Хворост под колеса надо положить, а то их так и засасывает. Я сейчас, мигом, - крикнул кучер, прыгая в жидкую грязь.