Свидание в Санкт-Петербурге - Нина Матвеевна Соротокина

В апрельский день, с которого мы начнем наше повествование, Никита Оленев направился на службу пешком, отказавшись не только от коляски, но и от Буянчика, который, по утверждению конюха, стер то ли холку, то ли ногу, молодой князь не захотел вдаваться в подробности.

Погода была серенькая, влажная, петербургская. Никита вглядывался в озабоченные лица ремесленников, торговцев с лотками, военных и все пытался понять — чего ради у него с утра хорошее настроение и что он ждет от сегодняшнего дня?

Да ничего особенного, господа! Все будет как обычно: бумаги, груды бумаг — прочти, отложи, выскажи мнение в письменной форме, хотя заведомо знаешь, не только твое мнение об этой бумаге, как устное, так и письменное, никому не интересно, но и саму бумагу никому не взбредет в голову читать. После часа сидения, когда весь становишься, как отсиженная нога, можно потянуться и выйти в коридор, чтобы с озабоченным видом пройтись мимо начальства, если таковое окажется на месте. Потом можно переброситься словом с переписчиками, посплетничать.

В зимние дни, когда на столах зажженные свечи и шуршание деловых бумаг напоминает мышиную возню, Никиту все это злило несказанно, а сейчас он прыгал через лужи и снисходительно усмехался над бессмысленностью своей службы.

В конце концов. Иностранная коллегия ничуть не хуже и не лучше прочих сенатских канцелярий. Сановитые члены ее хлопают Никиту по плечу и говорят с отеческими интонациями: «По стопам батюшки пошел? Молодец, молодец…»

Никуда он не шел, ни по каким стопам, все получилось само собой. Просидев три года в лекционных залах Геттингенского университета, Никита отчаянно затосковал по дому. А тут письма от отца одно другого решительнее: «Хватит портки просиживать! Сколько можно баловаться химиями да механиками? Языки изучил, и хорошо… Пора послужить России…» Ну и все такое прочее.

Приехал, поселился в милом сердцу особняке, который порядком пообветшал в отсутствие хозяина. Стены, колонны, службы стояли, правда, в полной целости, их даже побелкой пообновили, но внутри… Только библиотека осталась в неприкосновенности, а в прочих комнатах мебель переломали, паркет залили какой-то дрянью, в Гавриловой горнице все колбы перебили и тараканов развели.

Но Гаврила где горлом, где подзатыльником быстро навел порядок. Главное качество княжеского камердинера — деловитость. Ему дворня в рот смотрит. Если Никита что прикажет казачку, конюху, официанту, они так и бросаются исполнять, а потом исчезнут на час. С камердинером этот номер не проходит, его показным усердием не обманешь. Да и какой Гаврила камердинер? Он и дворецкий, и староста, и алхимик, и врач, и ближайший к барину человек, и еще черт знает кто… На все руки.