Он быстро миновал заросшую кустарником лужайку и скрылся в лесу, но очень скоро вернулся назад без хвороста и сильно испуганный.
- Там лежит кто-то, - крикнул он, стуча в дверцу кареты.
- Ну и пусть лежит, - ответил женский голос.
- Похоже, не живой.
- Труп, что ли?
- Женщина они… Может, и труп.
- Если живая - проснется, встанет и пойдет. А мертвой мы уже ничем не сможем помочь. Набирай хворосту, Григорий. Мочи нет!
- О, это русское бессердечие! - воскликнул мужчина, распахнул дверцу кареты и ловко выпрыгнул на обочину дороги, поросшую цикорием и желтой льнянкой.
- Там, ваше сиятельство, на опушке, под елкой, - торопливо сказал кучер и с готовностью побежал вперед, показывая дорогу.
Женщина лежала на боку, уткнувшись лицом в мох. Раскинувшиеся шатром еловые ветви не пропускали дождя, и оттого, что она лежала на сухом, видимо, заранее выбранном месте и была аккуратно прикрыта плащом, можно было предположить, что она просто спит. Безмятежную картину портила босая, синюшного цвета нога, торчащая из оборок юбки. Другая нога была обута в щегольский туфель с красным каблуком. Эти разные ноги вызывали в памяти мертвецкую.
- Может, пьяная? - с надеждой прошептал кучер.
- Григорий, послушай. Посмотри, что с ней. - Мужчина выразительно вращал кистью руки, безуспешно пытаясь подыскать нужное слово.
- Перевернуть ее, что ли?
- Да, да… Перевернуть!
Как только кучер дотронулся до плеча лежащей,она встрепенулась, попыталась встать, но застонала и села, с ужасом глядя на мужчин. Это была молодая девушка, смертельно утомленная, а, может быть, и больная.
- Кто вы такие? Что вам от меня нужно? Оставьте меня… - Голос у нее был низкий, простуженный.
- Мы хотим помочь вам, дитя мое,- сказал тот,кого называли сиятельством. По-русски он говорил не чисто,с трудом подбирая слова, но именно это, казалось, успокоило девушку.
- Я повредила ногу и заблудилась.
- Здесь же дорога рядом. Там наша карета. Пойдемте. Григорий, помоги!
- Зачем карета?- опять разволновалась девушка. - Не надо кареты. Я с богомолья иду.
Но мужчины уже подняли ее, и, поддерживаемая с двух сторон, она заковыляла к карете.
- Эта бедняжка заблудилась. Она идет с богомолья, - сказал мужчина сидящей в карете даме. - Мы ее подвезем.
Девушка с трудом преодолела подножку, стараясь ни на кого не смотреть, опустилась на сиденье и замерла, прислушиваясь к возне, производимой снаружи кучером. Григорий ругался, подсовывал хворост под колеса, кряхтел, понукал лошадей. Наконец карета вылезла из ямы и опять пошла качаться по колдобинам и выбоинам, как шхуна на большой волне.
