— Они были дураками, но мы — иное дело. Мы партнеры, — заключает он, яростно сопя.
Бойцовый Петух слушает этот разговор с серьезной и сочувствующей миной.
— Отец рассказал тебе, как ориентироваться в пещере? Где еда, ресурсы?
Тил кивает. Глаза сухие, слезы давно выплаканы.
— Ты не собиралась никого сюда приводить.
— Нет. Но не приди я на помощь, вы п’гибли бы, — говорит девушка, и ее глаза светятся как лампы в темноте.
Бойцовый Петух поворачивается к капитану Койл. Ее лицо не выражает никаких эмоций, кроме легкой тени недовольства. Полковник переводит взгляд на де Грута — как отреагирует он? Я вижу, как хмурится Рейф: знает, что отец не выдержит, не смолчит.
— Мы живем тут! — восклицает старик. — Кормим своих людей. Скитаемся, строим дома, бежим от сражений, и все равно теряем людей и землю! Из-за вас! Ваша война разрушила наш легер! — он яростно буравит нас взглядом. — Мы ждали годами, пока вода спадет. И мы вернемся, отстроим трубку, будем растить урожай, добывать металлы.
— И сульфиды, — чуть слышно шепчу я полковнику. — Они засыпали в шахты оксифор.
Бойцовый Петух хмурится — биология для него темный лес. Я перехожу к более важному:
— Внизу достаточно воды, чтобы запустить старый генератор. Кроме того, тут есть принтер и «чернила» — металлические и керамические порошки. Лекарства, еда.
— Сколько? — спрашивает Бойцовый Петух.
— Трудно сказать, сэр. Много. Форы почти закончили работы, когда хобо… когда началось наводнение.
— Штольня. Трубка. Хобо, — Бойцовый Петух старается постичь значение новых слов.
— А почему вы не хотите выкачивать отсюда воду и продавать ее? — спрашивает Тек.
— Кому нужна вода? — фыркает Рейф. — Ее и так хватает.
— Из воды мы получаем зуурстоф — кислород — и водород. Но не хватает стикстоф — азота, и мало метаал, а тут его в избытке — добывай, плавь! Эта трубка для нас все — хаус, кос, еда — жизнь! А что теперь? Она стала нутелоос! Бесполезная!
Де Трут не притворяется — он действительно в отчаянии. Глаза старика наполняются слезами. Все вокруг притихают, форы явно смущены. Рейф заламывает руки, пластиковые шнуры впиваются ему в запястья. Действительно тяжелые времена.
— Я этого не х’тела, — оправдывается Тил.
— Ты привела их прямо сюда! — Рейф удерживается от крика, но в его голосе слышится глубокое возмущение.
— Вы сделали то же самое, — напоминает ему Койл.
— Не по своей воле.
Бойцовый Петух чувствует витающее в воздухе напряжение. Остальные тоже. Острее всех его ощущает Тил — мы единственные, кто стоит между ней и местью де Грута. Эти гномы-рудокопы ждут не дождутся, когда мы свалим из их шахты, и они смогут возобновить работы.
