— Не из-за хобо пятая к’манда ушла. Мне отец не все сказ’вал. Г’ворил идти сюда, когда нич’го др’гого не останется. Лучше штольня, чем З’леный лагерь, если тебя в пески пр’гнать возн’мерились. Но отец сказ’вал, не брать никого, одной идти.
Вот так новости!
— И все-таки ты спасла нас, — мягко напоминаю я, пытаясь загладить ссору. — Ты же сама сказала, что рассчитываешь на нашу помощь. Ведь больше тебе подмоги ждать не от кого… так?
Она трясет головой.
— Не знаю, зачем под’брала вас. Вы не мой народ. Не друзья мне.
— Но мы люди, черт возьми! И воюем с антагами ради общего блага.
— Не ради нашего, — спокойно возражает Тил. — Нам не нужно, чтоб вы здесь ок’лачивались. И им тоже.
— Им — это форам?
К Тил возвращается ее привычная уверенность. Маскианка вытирает щеку тыльной стороной ладони и часто-часто моргает, чтобы высушить слезы. Потом принимает решение.
— Извини. Не могу так сразу все выл’жить.
— Понимаю.
— Найдем р’бильник и эл’ктричество п’стим, прежде ч’м форы к южным в’ротам проб’рутся. З’прем их, так форы снар’жи ост’нутся.
Я с трудом понимаю Тил. Каждый произнесенный ею звук заменяет целую страницу в словаре.
— Мы еще не проверили восточные ворота.
— Нэ врем’ни. Да и зап’рты они.
— Мы солдаты. Нам положено осмотреть все входы и выходы и в случае необходимости выставить караул.
— К’ждый багги двадцать форов в’зет. Шесть’сят, если в сложн’сти. А вас?..
Она растопыривает пятерню и добавляет еще три пальца. Угрюмо косится на меня.
— Допустим. Но они всего лишь переселенцы, им даже оружие взять негде.
Тил едва не испепеляет меня взглядом. Похоже, я сморозил глупость.
— Они ружья в п’сках н’шли. Не ваши ли?
— Форы не умеют обращаться с нашим оружием. У них нет ни кодов активации, ни зарядников. Они не космодесантники.
Тил избегает моего взгляда. Я вижу, что она хочет довериться мне, но это непросто. Между нами годы вражды и непонимания. С чего маскианцам любить землян? Мы оттолкнули их, отгородились стеной, развязали межпланетную войну. Но постепенно ее лицо смягчается. Решение принято, и обратной дороги нет. Тил собирается с мыслями и корчит недовольную гримаску — если она хочет, чтобы я все понял, придется говорить медленно.
— Они форы. Г’лландцы, немцы, афр’канцы. И ам’риканцы меж ними есть, но только белые. Не зависят ни от кого — старая истор’я. Умные, жест’кие, и з’веты отцов нер’шимо чтут. В З’леный лагерь явились, но не уж’лись там, разругались и отбыли — пятнадцать с’тен к’лометров прошли. Заняли Фр’цу’ский лагерь — алжирцы, м’рокканцы и европейцы меж ними — всех з’чистили. В пески пр’гнали. Свою власть там устро’ли. Принтеры от’брали и оружия н’делали — сказ’вали, от землян об’роняться. Никто поп’рек слова не г’ворил — ни Зеленый лагерь, ни Робинзон, ни Амазония, ни Макклейн. Уже т’гда от Земли отрез’ны, ни пр’пасов, ни связи. Оттого большую драку з’тевать оп’сались.
