Сомневаюсь, что нашим ангелам по силам ответить на эти вопросы. Они редко бывают осведомлены в делах, не касающихся непосредственно боевых действий, и почти ничего не знают о переселенцах.
Почему так? Не глупо ли это?
Огни лампочек-звезд все тускнеют. Наверное, садятся батарейки.
Туннель ведет к еще одному гаражу, на этот раз пустому. Зеленая пыль устилает все вокруг толстым слоем, а на полу поблескивают лужи. Тил подходит к воротам в противоположной от нас стене и проверяет замок. Ощупывает печать своими длинными пальцами, прижимается лицом к дверям — проверяет, нет ли утечки воздуха.
В гараже не так холодно, как на смотровой площадке. Терпеть можно.
Тил оглядывается на меня:
— Замок н’дежный. Ворота з’печатаны. Отец сказ’вал, в штольню только два входа есть, северный и южный. Когда форы в штольню в’шли, лишние двери з’делали, хотели малыми силами об’роняться.
— Форы знают, что мы здесь?
— Знают, что я здесь.
— Откуда?
Она мотает головой и направляется к застекленной будке, вмонтированной в стену сверху и справа от нас. Там, по всей видимости, находится рубильник. Тил взбирается по лестнице и пытается открыть будку.
Я смотрю на нее снизу вверх.
— Что будет, если они войдут внутрь?
— Как найдут нас, меня обратно от’шлют. А вас п’ребьют всех.
— Пусть попробуют! — фыркаю я.
— У них ружья имеются.
Тил изо всех сил дергает дверь, но та не поддается. Заварена, как и западные ворота. Девушка спускается, озираясь по сторонам, словно олень в поисках тростника.
— Скажи мне правду, — настаиваю я. — Зачем ты приехала сюда? И почему не веришь, что багги везут рудокопов обратно в шахту?
— Они вернуться не п’смеют, — мотает головой Тил.
— Почему? Вода-то ушла…
— Пот’му что боятся немало! — кричит девушка. — Думаешь, это шахта об’кновенная? Не знаешь нич’гошеньки!
— Кого им бояться? Нас?
— Нэ!
— Да что, черт возьми, происходит? — Я едва не срываюсь на визг.
Я пытаюсь заглянуть ей в глаза. Едва нога маскианки касается пола, я делаю шаг навстречу, но Тил гневно вскидывает руку и дает мне пощечину. Нет такого космодесантника, который позволил бы безнаказанно отвешивать ему оплеухи. Я машинально замахиваюсь на нее в ответ. Лицо Тил искажается, словно от боли, и из ее груди вырывается пронзительный крик.
Нашу ярость словно рукой снимает. Мы стоим посреди гаража, уставившись друг на друга, тяжело дыша.
— Найти его н’до. Во что бы то ни стало! — всхлипывает Тил.
Ее голос эхом отражается от стен — глухой, потерянный, надломленный. Она падает на одно колено, словно готовясь к молитве, и опускает голову.
