— Спа-сай-тесь! — крикнул кто-то из мальчишек, по привычке задирая портки, чтобы было легче удрать. — Барин едет!
Послышался звон колокольчиков.
— Урядник!
— Ста-но-вой!
— Граф Кар!
Не успел Илюшка удрать — звон колокольцев раздался совсем близко. В клубах дорожной пыли появился тарантас, остановился возле ворот; в его плетеном кузове, словно клуха в лукошке с цыплятами, сидела с тремя ребятишками не по-деревенски одетая женщина. Кучер вошел во двор и открыл одностворчатые крытые ворота, вскрикнувшие потревоженной курицей.
Заслышав скрип и голоса во дворе, бабка Оря вышла на крыльцо. Ба! Не сон ли? Калерия с ребятишками!.. А Евграф? Где же Евграф?..
Первой с бабкой Орей поздоровалась Калерия, потом ее дочери — Нина и Лена и уж последним сын Костя. Со дна тарантаса приезжие достали три подушки, тюфяк, отвязали притороченную к задку малиновую коробью, вытащили из-под сидений еще какие-то вещи, и все это с помощью возчика быстро перетаскали в избу. И когда все было внесено, бабка Оря не без язвительности спросила:
— А Ягру-то вы не забыли?
— В тюрьме он, матушка…
Старуха часто-часто заморгала, глядя на сноху, потом закатила глаза, грохнулась на коник и запричитала:
— Ой, сы-ы-но-ок!..
Изба загудела большим колоколом.
Сбежались соседи. Толпились на крыльце и под окнами.
Илюшка не решился войти в избу. Зато Купряшка Нужаев осмелел и заглянул в окошко. Потом подбежал к Илюшке.
— Домой иди. Там конфетки раздают.
— Ври!
— Ей-богу, не вру!
Илюшка несмело направился в избу. Купряшка подталкивал его сзади.
— Вот Илюшка. Ему тоже конфетку надо, — сказал Купряшка.
— На, держи гостинец, маленький Чувырин! — Калерия улыбнулась и протянула конфетку — длинную, как палочка, перевитую полоской золоченой бумаги.
Исподлобья, изучающе смотрел Илюшка на людей, толпящихся в избе. У малышей в руках конфетки, и они улыбаются. А у бабки Ори нет конфетки — лежит на конике и причитает, вытирают слезы и другие старушки. О чем плачут? Или обделили их? Илюшка крепче сжал руку с гостинцем. Очень уж жалко бабушку… Поделиться с ней? Но ведь конфетка одна-единственная…
За спиной, сопя от удовольствия, сосет свою конфету Артюшка Зорин, а Борька Валдаев, опоздавший к раздаче гостинцев, спрашивает завистливо и подобострастно:
— Сладкая?
— Угу.
Бабка Оря все еще плачет на конике.
Толпа во дворе стала еще гуще.
На бельевом шесте Илюшка увидел мужские порты и красную, с синими полосками рубашку и сразу вспомнил про дедушку, который вьет сейчас новые вожжи на берегу речки. Уж он-то успокоит бабку!..
