| It was difficult to believe one was not mad, that one was not a figure in the hall of kings in some Egyptian tomb, where the dead all sat immemorial and tremendous. | Ему трудно было поверить, что он все еще в своем уме, что перед ним не статуя из зала царей какой-нибудь египетской гробницы, где сидели великолепные мертвецы, память о которых жива и поныне. |
| How utterly he knew Joshua Mattheson, who was talking in his harsh, yet rather mincing voice, endlessly, endlessly, always with a strong mentality working, always interesting, and yet always known, everything he said known beforehand, however novel it was, and clever. Alexander the up-to-date host, so bloodlessly free-and-easy, Fraulein so prettily chiming in just as she should, the little Italian Countess taking notice of everybody, only playing her little game, objective and cold, like a weasel watching everything, and extracting her own amusement, never giving herself in the slightest; then Miss Bradley, heavy and rather subservient, treated with cool, almost amused contempt by Hermione, and therefore slighted by everybody-how known it all was, like a game with the figures set out, the same figures, the Queen of chess, the knights, the pawns, the same now as they were hundreds of years ago, the same figures moving round in one of the innumerable permutations that make up the game. | Как досконально он знал Джошуа Маттесона, который постоянно говорил и говорил резким и в то же время жеманным голосом, мысли которого постоянно сменяли одна другую, который всегда вызывал интерес у других и никогда не говорил ничего нового - его слова были заранее известными, какими бы новыми и мудрыми они ни казались; Александра, принявшего на себя роль хозяина, такого хладнокровно-бесцеремонного; весело щебечущую и вставляющую в нужный момент словечко фрейлейн; уделяющую всем внимание маленькую итальянскую графиню, которая вела свою игру и бесстрастно, точно выслеживающая добычу ласка, наблюдала за всем происходящим, получала от этого одной ей понятное удовольствие, не выдавая себя ни единым словом; затем - мисс Бредли, высокую и подобострастную, с которой Г ермиона обращалась холодно, насмешливо и презрительно, из-за чего и все остальные относились к ней пренебрежительно. Как предсказуемо было все это, точно шахматная партия с заранее расставленными фигурами, теми же фигурами - королевой, ферзями, пешками, -что и сотни лет назад, которые движутся согласно одной из множества комбинаций, как раз и задающих направленность игры. |
