Кэролайн показала на чулки, висевшие на спинке стула:
– Я спущусь вниз, как только оденусь.
Но Алек продолжал в упор смотреть на нее. Она увидела, как жарко горят его глаза, и густо покраснела. Глаза ее потемнели. Но она тут же отвернулась.
– Пожалуйста, уйдите, – взмолилась она.
– Что я должен сделать, Кэролайн? – спросил Алек вместо ответа.
В ее глазах промелькнули десятки чувств: надежда, страх, гнев и обреченность. Но ее ресницы тут же опустились. Голова поникла, хотя спина оставалась прямой.
– Я хочу… мне нужно, чтобы вы ушли. Прежде чем я сделаю то, о чем пожалею, – прошептала она.
Но он шагнул к ней. Сапоги скрипнули по плетеному соломенному коврику. Алек коснулся ладонью ее щеки, и она вжалась в его ладонь, как ищущая ласки кошка. И блаженно вздохнула.
– Не могу, – пробормотал он. – Мне следовало бы немедленно уйти, но я не могу заставить себя сделать это.
Другая рука Алека нашла ее талию, привлекла Кэролайн ближе. Он подался вперед, прижался к ее лбу своим, и стал вдыхать ее запах. Чувствовать тепло ее тела. Он хотел поцеловать ее. Приподнял ее подбородок, но она отвернулась, пролепетав нечто вроде возражения.
Тогда Алек стал целовать ее щеку, ухо, краешек губ, пока она не застонала и стала отвечать на поцелуи. Их губы встретились. Ее руки скользнули к лацканам его фрака, обвили шею, зарылись в его волосы.
Поцелуй становился все исступленнее.
Это уже не праздничный эль. Не дробь барабанов у костра. Это Кэролайн. Он хотел ее так, как никогда не хотел ни одну женщину. И не только физически. Хотел смотреть в ее глаза, знать, что она чувствует, говорить с ней, гулять вместе по холмам рука об руку, засыпать и просыпаться с ней.
Он отстранился, ощутив соленый вкус слез, стоявших в ее потемневших от желания глазах. Если бы он захотел, мог бы взять ее. Отнести на кровать, уложить и любить… но она никогда ему не простит.
Алек ощутил вспышку гнева: на нее, на себя. Какого черта он творит?!
– У меня долг и обязанности, – сказал он вслух. – Я помолвлен с Софи. Ваш брат здесь. Внизу.
Он пожирал взглядом ее полуоткрытые, пухлые, красные от его поцелуев губки, и у него перехватило дыхание.
Алек снова закрыл глаза.
– Сами понимаете, что будет, если вы останетесь. Вы заслуживаете лучшего. Софи заслуживает лучшего.
– Воображаете, что я соглашусь остаться здесь и быть вашей любовницей? Жить под одной крышей с вашей женой? Состязаться с ней за крохи вашего внимания? Как вы это устроите, Алек? Поселите меня в деревенском коттедже и будете тайком навещать в безлунные ночи?
