Долг или страсть - Лесия Корнуолл

– Ангус Макнаб!

Неужели ему не будет покоя даже в собственной могиле?!

При жизни он и без того испытал достаточно мук.

Ангус зажмурился и попытался игнорировать тихий голос, зовущий его, влекущий, тянувший обратно в этот мир. Владелица этого голоса знала, что она одна-единственная, кто способен на такое.

– Макнаб, я знаю, ты меня слышишь. Прекрати упрямиться и выходи! Мы не оказались бы здесь, не будь твоего дурацкого проклятия, так что ты должен помочь мне все исправить.

– Упрямиться! – прорычал Ангус, не в силах противиться вызову. – Тот самый случай, когда горшок над котлом…

Он осекся и воззрился на Джорджиану, мерцающую в воздухе перед ним. Моргнул, гадая, уж не видит ли призрак. Но тут же припомнил, что призрак – он сам.

Даже мертвая Джорджиана обладала даром поражать своей красотой и заставлять его задыхаться от восхищения – если у него еще осталась возможность задыхаться. Она склонила голову набок и улыбнулась ему. Как раз так, как делала это при жизни. Прошло почти шестьдесят лет с тех пор, как Ангус видел эту улыбку. Но не забыл. И теперь улыбка вливалась в него, как сама жизнь, наполняя страстью и болью.

Джорджиана Форестер, покойная графиня Сомертон, подняла брови, словно ожидая, что он закончит фразу. Но не дождалась. Как Ангус мог говорить, если ее взгляд скользил по пледу, в котором он был похоронен? Он выглядел лучше некуда, когда его опускали в могилу.

Ангус гордо расправил плечи и нахлобучил на лоб берет лэрда.

– На тебе красивое платье. По-прежнему смотришься девушкой.

Его девушкой.

Джорджиана пренебрежительным взглядом окинула серебряный атлас.

– Ненавижу это платье. В нем я выходила за Сомертона, и в него же меня обрядили, чтобы положить в гроб. Единственное, что в нем хорошего – оно по-прежнему прекрасно сидит! После стольких лет. Не знаю, как они его нашли. Я приказала горничной его сжечь.

Макнаб нахмурился, и орлиное перо на берете упало на глаз. Три пера – знак вождя клана. Лэрд. Господин над каждым камнем, островком травы и голодающим ребенком, насколько хватало глаз с ветшающей старой башни замка Гленлорн, где они сейчас стояли. Это было местом их свиданий, пока… Гнев, тлевший в нем с давних времен, разгорелся с новой силой.

– Сомертон! – выплюнул он имя, вложив в звук его всю ненависть, терзавшую душу шестьдесят лет. – Только жалкий дурак способен похоронить жену в подвенечном платье!