– Если не намерены уходить, по крайней мере отвернитесь и подайте мне полотенце или одеяло. Хоть что-нибудь!
Алек протянул ей полотенце и отвернулся. Но, услышав, как Кэролайн поднялась из воды, с трудом поборол желание повернуться. Зашуршала ткань: очевидно, она заворачивалась в полотенце.
– Где вы были весь день? Сомертон полагает, что вы утонули в бурю.
Шорох ткани прекратился:
– Сомертон? Здесь? Как он… скорее всего, это Софи написала Лотти.
Алек повернулся к ней, уже готовый признаться, что написал Сомертону, но при виде Кэролайн онемел. Она стояла возле деревянной лохани, как греческая богиня. Мокрая сорочка обрисовала ее стройную фигуру, от груди до бедра, плечи, влажные и белые, были самим совершенством. Желание шевельнулось в нем, вытеснив все следы связных мыслей, и он мгновенно затвердел, как тогда, в башне. Алек отвел глаза, но его взгляд тут же упал на постель, отчего стало еще хуже.
– Он… внизу… Я имею в виду Сомертона. Он приехал несколько часов назад, – хрипло выдавил Алек.
– Он один?
– Один? Нет. Привез всю семью.
Кэролайн ахнула, и полотенце соскользнуло с груди. Она развернулась, побрела к ширме, но сорочка облепила идеальные мышцы. Алек проглотил стон:
– Леди Сомертон тоже здесь. Леди Шарлотта, ее будущий зять, Мандевилл и Спид. Все внизу, ждут вас.
Алек стал сосредоточенно пересчитывать всех по пальцам, но ничего хорошего не вышло. Его плоть отказывалась обмякнуть.
Из-за ширмы вылетело мокрое полотенце и приземлилось на полу, около лохани, словно издеваясь над ним. Ему необязательно было видеть ее. Он знал каждый изгиб этого тела, знал, какая шелковистая у нее кожа, как сладки на вкус ее губы, милые звуки, которые она издавала, когда он любил ее. Но сил едва хватало оставаться на месте.
– Что такое Старберри? – спросил Алек, пытаясь не обращать внимания на ткани.
– Старберри? Одно из поместий Сомертона, очень маленькое. В Шропшире. На границе с Уэльсом. А что? – спросила Кэролайн.
– В разговоре с Мирзом Сомертон упомянул Старберри, как следующую остановку по пути в Лондон.
Она молчала.
– Приятное местечко? – допытывался он.
– Очень уединенное… и очень дальнее. Моя мать ненавидела Старберри. Называла скорее тюрьмой, чем домом. Из тех мест, куда приезжают больные, чтобы умереть в одиночестве.
Алек прикрыл глаза.
Конечно, это похоже на тюрьму. И предназначено стать тюрьмой – для Кэролайн. Сомертон собирался отвезти ее в Старберри и там оставить.
Она вышла из-за ширмы в скромном платьице. И все же у него перехватило дыхание. Больше всего на свете Алеку хотелось расстегнуть крошечные пуговки, ряд которых доходил до подбородка, раздеть и отнести Кэролайн на маленькую узкую кровать. Она держалась от него подальше, но он заметил, что ноги под подолом платья босы, как на празднике Иванова дня. Волосы свободно раскинулись по плечам, завиваясь влажными локонами.
