| Прежде этому мешала служба, дежурства, вечера в собрании, карточная игра, ухаживание за Петерсон, вечера у Николаевых. |
| Sometimes, if he happened to be free and had nothing particular in view, Romashov might, if worried by moping and laziness, and as if he feared his own company, rush aimlessly off to the club, or some acquaintance, or simply to the street, in hopes of finding some bachelor comrade-a meeting which infallibly ended with a drinking-bout in the mess-room. | Иногда, если и случался свободный, ничем не заполненный час, то Ромашов, томимый скукой и бездельем, точно боясь самого себя, торопливо бежал в клуб, или к знакомым, или просто на улицу, до встречи с кем-нибудь из холостых товарищей, что всегда кончалось выпивкой. |
| Now he contemplated with dread the long, unendurable day of loneliness and boredom before him, and a crowd of stupid, extraordinary fancies and projects buzzed in his brain. | Теперь же он с тоской думал, что впереди - целый день одиночества, и в голову ему лезли все такие странные, неудобные и ненужные мысли. |
| The bells in the town were ringing for High Mass. | В городе зазвонили к поздней обедне. |
| Through the inner window, which had not been removed since the winter began, forced their way into the room these trembling tones that were produced, as it were, one from the other, and in the melancholy clang of which, on this sentimental spring morning, there lay a peculiar power of charm. | Сквозь вторую, еще не выставленную раму до Ромашова доносились дрожащие, точно рождающиеся один из другого звуки благовеста, по-весеннему очаровательно грустные. |
| Immediately outside Romashov's window lay a garden in which many cherry-trees grew in rich abundance, all white with blooms, and all soft and round as a flock of snow-white sheep whose wool was fine. | Сейчас же за окном начинался сад, где во множестве росли черешни, все белые от цветов, круглые и кудрявые, точно стадо белоснежных овец, точно толпа девочек в белых платьях. |
| Between them, here and there, arose slim but gigantic poplars that stretched their boughs beseechingly towards heaven, and ancient, venerable chestnut-trees with their dome-like crests. The trees were still bare, with black, naked boughs, but on these, though the eye could hardly discern them, the first yellowish verdure, fresh as the dew, began to be visible. | Между ними там и сям возвышались стройные, прямые тополи с ветками, молитвенно устремленными вверх, в небо, и широко раскидывали свои мощные купообразные вершины старые каштаны; деревья были еще пусты и чернели голыми сучьями, но уже начинали, едва заметно для глаза, желтеть первой, пушистой, радостной зеленью. |
