| Назанский опять подошел к поставцу. Но он не вил, а, повернувшись спиной к Ромашову, мучительно тер лоб и крепко сжимал виски пальцами правой руки. И в этом нервном движении было что-то жалкое, бессильное, приниженное. |
| "You were speaking of women, love, abysses, mystery, and joy," remarked Romashov, by way of reminder. | - Вы говорили о женской любви - о бездне, о тайне, о радости, - напомнил Ромашов. |
| "Yes, love," cried Nasanski in a jubilant voice. | - Да, любовь! - воскликнул Назанский ликующим голосом. |
| He now took out the bottle, poured some of its contents out, and drained the glass quickly, as he turned round with a fierce glance, and wiped his mouth with his shirt sleeve. | Он быстро выпил рюмку, отвернулся с загоревшимися глазами от поставца и торопливо утер губы рукавом рубашки. |
| "Love! who do you suppose understands the infinite meaning of this holy word? | - Любовь! Кто понимает ее? |
| And yet-from it men have derived subjects for filthy, rubbishy operettas; for lewd pictures and statues, shameless stories and disgusting 'rhymes.' | Из нее сделали тему для грязных, помойных опереток, для похабных карточек, для мерзких анекдотов, для мерзких-мерзких стишков. |
| That is what we officers do. | Это мы, офицеры, сделали. |
| Yesterday I had a visit from Ditz. | Вчера у меня был Диц. |
| He sat where you are sitting now. | Он сидел на том же самом месте, где теперь сидите вы. |
| He toyed with his gold pince-nez and talked about women. | Он играл своим золотым пенсне и говорил о женщинах. |
| Romashov, my friend, I tell you that if an animal, a dog, for instance, possessed the faculty of understanding human speech, and had happened to hear what Ditz said yesterday, it would have fled from the room ashamed. | Ромашов, дорогой мой, если бы животные, например собаки, обладали даром понимания человеческой речи и если бы одна из них услышала вчера Дица, ей-богу, она ушла бы из комнаты от стыда. |
| Ditz, as you know, Romashov, is a 'good fellow,' and even the others are 'good,' for really bad people do not exist; but for fear of forfeiting his reputation as a cynic, 'man about town,' and 'lady-killer,' he dares not express himself about women otherwise than he does. | Вы знаете - Диц хороший человек, да и все хорошие, Ромашов: дурных людей нет. Но он стыдится иначе говорить о женщинах, стыдится из боязни потерять свое реноме циника, развратника и победителя. |
| Amongst our young men there is a universal confusion of ideas that often finds expression in bragging contempt, and the cause of this is that the great majority seek in the possession of women only coarse, sensual, brutish enjoyment, and that is the reason why love becomes to them only something contemptible, wanton-well, I don't know, damn it! how to express exactly what I mean-and, when the animal instincts are satisfied, coldness, disgust, and enmity are the natural result. |
