|
| "Answer me candidly, you clumsy thing, am I pretty or not? | - Отвечайте же, неуклюжий Ромочка, хороша я или нет? |
| Remember, though, it is the height of impoliteness not to pay a woman the compliment she wants." | Если женщина напрашивается на комплимент, то не ответить ей - верх невежливости! |
| "Shurochka, you ought to be ashamed of yourself!" exclaimed Nikol?iev reprovingly, from his seat at the writing-table. | - Шурочка, ну как тебе не стыдно, - рассудительно произнес с своего места Николаев. |
| Romashov smiled with a martyr's air of resignation. Suddenly he replied, in a melancholy and quavering voice- | Ромашов страдальчески-застенчиво улыбнулся, но вдруг ответил чуть-чуть задрожавшим голосом, серьезно и печально: |
| "You are very beautiful." | - Очень красивы!.. |
| Shurochka looked at him roguishly from her half-closed eyes, and a turbulent curl got loose and fell over her forehead. | Шурочка крепко зажмурила глаза и шаловливо затрясла головой, так что разбившиеся волосы запрыгали у нее по лбу. |
| "Romochka, how funny you are!" she twittered in a rather thin, girlish voice. | - Ро-омочка, какой вы смешно-ой! - пропела она тоненьким детским голоском. |
| The sub-lieutenant blushed and thought according to his wont- | А подпоручик, покраснев, подумал про себя, по обыкновению: |
| "And his heart was cruelly lacerated." | "Его сердце было жестоко разбито..." |
| Nobody said a word. | Все помолчали. |
| Shurochka went on diligently crocheting. | Шурочка быстро мелькала крючком. |
| Vladimir Yefimovich, who was bravely struggling with a German translation, now and then mumbled out some German words. | Владимир Ефимович, переводивший на немецкий язык фразы из самоучителя Туссена и Лангеншейдта, тихонько бормотал их себе под нос. |
| One heard the flame softly sputtering and fizzing in the lamp, which displayed a great yellow silk shade in the form of a tent. | Слышно было, как потрескивал и шипел огонь в лампе, прикрытой желтым шелковым абажуром в виде шатра. |
| Romochka had again managed to possess himself of the crochet-cotton, which, almost without thinking about it, he softly and caressingly drew through the young woman's fingers, and it afforded him a delightful pleasure to feel how Shurochka unconsciously resisted his mischievous little pulls. | Ромашов опять завладел ниткой и потихоньку, еле заметно для самого себя, потягивал ее из рук молодой женщины. Ему доставляло тонкое и нежное наслаждение чувствовать, как руки Шурочки бессознательно сопротивлялись его осторожным усилиям. |
