| Miserable lot of weaklings. Pretty heroes to take into the field. No, you are cravens, every one of you, and you, Captain, not the least among them. | Белоручки! Неженки! Если здесь в лужу боятся лечь, то как в военное время вы их подымете, если они под огнем неприятеля залягут куда-нибудь в ров? Не солдаты у вас, а бабы, и командир - баба! |
| March to arrest.'" | На абвахту!" |
| "That 'takes the cake,'" laughed Lbov. "And what's the use of it? | - А что пользы? |
| First one insults the officers in the presence of the men, and then complaints are made of lack of discipline. | При людях срамят командира, а потом говорят о дисциплине. Какая тут к бису дисциплина! |
| But to give a scamp his deserts is a thing one dare not do. | А ударить его, каналью, не смей. |
| He is, if you please, a 'human being,' a 'personage'; but in the good old times there were no 'personages' in the army. Then the cattle got what they needed, and then there was the Italian Campaign, Sebastopol, and several other trifles. | Не-е-ет... Помилуйте - он личность, он человек! Нет-с, в прежнее время никаких личностев не было, и лупили их, скотов, как Сидоровых коз, а у нас были и Севастополь, и итальянский поход, и всякая такая вещь. |
| Well, all the same thing, so far as I am concerned. I'll do my duty even if it costs me my commission, and as far as my arm reaches every scoundrel shall get his deserts." | Ты меня хоть от службы увольняй, а я все-таки, когда мерзавец этого заслужил, я загляну ему куда следует! |
| "There's no honour in striking a soldier," exclaimed Romashov, in a muffled voice. | - Бить солдата бесчестно, - глухо возразил молчавший до сих пор Ромашов. |
| Up to this he had been merely a silent listener. "One can't hit a man who is not allowed to raise a hand in self-defence. | - Нельзя бить человека, который не только не может тебе ответить, но даже не имеет права поднять руку к лицу, чтобы защититься от удара. Не смеет даже отклонить головы. |
| It is as cowardly as it is cruel." | Это стыдно! |
| Captain Sliva bestowed on Romashov an annihilating look, pressed his underlip against his little grey, bristling moustache, and at length exclaimed, with an expression of the deepest contempt- "Wha-at's that?" | Слива уничтожающе прищурился и сбоку, сверху вниз, выпятив вперед нижнюю губу под короткими седеющими усами, оглядел с ног до головы Ромашова. - Что т-тако-е? - протянул он тоном крайнего презрения. |
