|
| "That will do," she replied in a dramatic tone. | - Довольно! - сказала она драматическим тоном. |
| "You have got what you wanted. | - Вы добились, чего хотели. |
| I hate you. | Я ненавижу вас! |
| I hope henceforward you will cease to visit a home where you were received as a friend and relation, where you were entertained and fed, and where, too, you were found out to be the scoundrel you are. | Надеюсь, что с этого дня вы прекратите посещения нашего дома, где вас принимали, как родного, кормили и поили вас, но вы оказались таким негодяем. |
| Oh, that I had the courage to reveal everything to my husband-that incomparable creature, that saint whom I venerate. Were he only convinced of what has happened he would, I think, know how to avenge the wounded honour of a helpless, insulted woman. He would kill you." | Как я жалею, что не могу открыть всего мужу. Это святой человек, я молюсь на него, и открыть ему все - значило бы убить его. Но поверьте, он сумел бы отомстить за оскорбленную беззащитную женщину. |
| Romashov looked through his eyeglass at her big, faded mouth, her features distorted by hate and rage. | Ромашов стоял против нее и, болезненно щурясь сквозь очки, глядел на ее большой, тонкий, увядший рот, искривленный от злости. |
| The infernal music from the open windows of the gallery continued with unimpaired strength; the intolerable bassoon howled worse than ever, and, thought Romashov, the bass drum had now come into immediate contact with his brain. | Из окна неслись оглушительные звуки музыки, с упорным постоянством кашлял ненавистный тромбон, а настойчивые удары турецкого барабана раздавались точно в самой голове Ромашова. Он слышал слова Раисы только урывками и не понимал их. Но ему казалось, что и они, как звуки барабана, бьют его прямо в голову и сотрясают ему мозг. |
| Raisa shut her fan with a snap that echoed through the ballroom. | Раиса с треском сложила веер. |
| "Oh, you-lowest of all blackguards on earth," whispered she, with a theatrical gesture, and then disappeared into the ladies' retiring-room. | - О, подлец-мерзавец! - прошептала она трагически и быстро пошла через залу в уборную. |
| All was now over and done with, but Romashov did not experience the relief he expected. This long-nourished hope to feel his soul freed from a heavy, unclean burthen was not fulfilled. | Все было кончено, но Ромашов не чувствовал ожидаемого удовлетворения, и с души его не спала внезапно, как он раньше представлял себе, грязная и грубая тяжесть. |
