|
| Sipping his punch and reading with relish the Dorfbarbier, he suddenly raised his eyes and observed the old man's immovable stare fixed upon him. | С наслаждением почитывая "Dorfbarbier" и попивая свой пунш, он вдруг, подняв голову, заметил над собой неподвижный взгляд старика. |
| It disconcerted him. | Это его озадачило. |
| Adam Ivanitch was a very touchy and sensitive man, like all "superior" Germans. | Адам Иваныч был человек очень обидчивый и щекотливый, как и вообще все "благородные" немцы. |
| It seemed to him strange and insulting that he should be stared at so unceremoniously. | Ему показалось странным и обидным, что его так пристально и бесцеремонно рассматривают. |
| With stifled indignation he turned his eyes away from the tactless guest, muttered something to himself, and took refuge behind the newspaper. | С подавленным негодованием отвел он глаза от неделикатного гостя, пробормотал себе что-то под нос и молча закрылся газетой. |
| But within five minutes he could not resist peeping out suspiciously from behind the paper; still the same persistent stare, still the same meaningless scrutiny. | Однако не вытерпел и минуты через две подозрительно выглянул из-за газеты: тот же упорный взгляд, то же бессмысленное рассматривание. |
| That time, too, Adam Ivanitch said nothing. | Смолчал Адам Иваныч и в этот раз. |
| But when the same thing was repeated a third time he flared up and felt it incumbent upon himself to defend his dignity and not to degrade, in the eyes of so gentlemanly a company, the prestige of the fair town of Riga, of which he probably felt himself to be the representative. | Но когда то же обстоятельство повторилось и в третий, он вспыхнул и почел своею обязанностию защитить свое благородство и не уронить перед благородной публикой прекрасный город Ригу, которого, вероятно, считал себя представителем. |
| With an impatient gesture he flung the paper on the table, rapping it vigorously with the stick to which the paper was fastened, and blazing with personal dignity, and crimson with punch and amour Propre, in his turn he fastened his little bloodshot eyes on the offensive old man. | С нетерпеливым жестом бросил он газету на стол, энергически стукнув палочкой, к которой она была прикреплена, и, пылая собственным достоинством, весь красный от пунша и от амбиции, в свою очередь уставился своими маленькими воспаленными глазками на досадного старика. |
| It looked as though the two of them, the German and his assailant, were trying to overpower each other by the magnetic force of their stares, and were waiting to see which would be the first to be put out of countenance and drop his eyes. |
