| Тогда выступило из средины народа четверо самых старых, седоусых и седочупринных козаков (слишком старых не было на Сечи, ибо никто из запорожцев не умирал своею смертью) и, взявши каждый в руки земли, которая на ту пору от бывшего дождя растворилась в грязь, положили ее ему на голову. |
| The wet earth trickled down from his head on to his moustache and cheeks and smeared his whole face. | Стекла с головы его мокрая земля, потекла по усам и по щекам и все лицо замазала ему грязью. |
| But Kirdyanga stood immovable in his place, and thanked the Cossacks for the honour shown him. | Но Кирдяга стоял не сдвинувшись и благодарил козаков за оказанную честь. |
| Thus ended the noisy election, concerning which we cannot say whether it was as pleasing to the others as it was to Bulba; by means of it he had revenged himself on the former Koschevoi. Moreover, Kirdyanga was an old comrade, and had been with him on the same expeditions by sea and land, sharing the toils and hardships of war. | Таким образом кончилось шумное избрание, которому, неизвестно, были ли так рады другие, как рад был Бульба: этим он отомстил прежнему кошевому; к тому же и Кирдяга был старый его товарищ и бывал с ним в одних и тех же сухопутных и морских походах, деля суровости и труды боевой жизни. |
| The crowd immediately dispersed to celebrate the election, and such revelry ensued as Ostap and Andrii had not yet beheld. | Толпа разбрелась тут же праздновать избранье, и поднялась гульня, какой еще не видывали дотоле Остап и Андрий. |
| The taverns were attacked and mead, corn-brandy, and beer seized without payment, the owners being only too glad to escape with whole skins themselves. | Винные шинки были разбиты; мед, горелка и пиво забирались просто, без денег; шинкари были уже рады и тому, что сами остались целы. |
| The whole night passed amid shouts, songs, and rejoicings; and the rising moon gazed long at troops of musicians traversing the streets with guitars, flutes, tambourines, and the church choir, who were kept in the Setch to sing in church and glorify the deeds of the Zaporozhtzi. | Вся ночь прошла в криках и песнях, славивших подвиги. И взошедший месяц долго еще видел толпы музыкантов, проходивших по улицам с бандурами, турбанами, круглыми балалайками, и церковных песельников, которых держали на Сечи для пенья в церкви и для восхваленья запорожских дел. |
| At length drunkenness and fatigue began to overpower even these strong heads, and here and there a Cossack could be seen to fall to the ground, embracing a comrade in fraternal fashion; whilst maudlin, and even weeping, the latter rolled upon the earth with him. |
