...Федоров внимательно перечитал все, что было написано агентом 2577, этим симпатичным и таким исполнительным и обстоятельным парнем. Работа шла замечательно.
Федоров дочитал отчет и внимательно поглядел на агента: этому многое можно простить, сын священнослужителя — отказался и от родного отца, и от своего меньшевистского окружения, верой и правдой помогает он новой жизни. А чего же хотят эти арестованные?
Федоров красным карандашом подчеркнул несколько фраз в отчете агента:
«Наиболее резко и часто Ермолаева говорила о коллективизации деревни, указывая, что насильственные методы довели страну до обнищания. В одной из бесед Ермолаева, в подтверждение своих антисоветских оценок, рассказывала мне о вымирании дальних деревень на Украине. По остальным вопросам советской действительности Ермолаева высказывала аналогичное мнение».
Федоров перечитал редкое для него слово «аналогичное», но уточнять его значение у агента не стал.
«В частности, она выступала против судебных процессов над вредителями и контрреволюционерами, указывая, что в этих процессах много раздутого».
Он прошелся по кабинету, чтобы чуточку успокоить себя, бросил взгляд на агента.
— Ты прав, — сказал Федоров. — Эти негодяи считают, что в нашей борьбе с контрреволюцией многое преувеличено, но теперь, когда убит Сергей Мироныч, им такое сказать сложнее. Одна банда, ты верно пишешь.
Он вернулся к столу и чуть передвинул лампу в сторону парня. При свете искренности прибавлялось. И внешне 2577 был красив, Высокий, с хорошим цветом лица, черными большими глазами. Как он отличается от тех, кого все эти дни водили сюда на допрос. Бесспорно, такой заслуживает одобрения. А раз заслуживает, то и будет его иметь.
Федоров отодвинул стул. По сути органам вполне достаточно написанного, чтобы надолго посадить всю эту антисоветскую дрянь.
Он стал дочитывать текст.
«Ермолаева считала, что всякая попытка включить советскую действительность в искусство приводит к его гибели, так как при этом будет выпячиваться предметно-сюжетная сторона и утеряется культура живописи. Свои антисоветские настроения Ермолаева выразила в серии контрреволюционных рисунков-иллюстраций к «Рейнеке-Лису», где она дала обобщенную отрицательную оценку окружающему».
Он отодвинул лист от себя и спросил:
— Кто такой Рей-не-ке-лис?
Агент поднялся. Федоров ценил уважение, хотя никогда не требовал, чтобы единомышленники говорили с ним стоя.
— Да не вскакивай, — добродушно сказал он. — Объясни, что Ермолаева навыдумывала, кто этот Рей-не-ке, белогвардеец?
