— Ну про чифир-то уж мы, пожалуй, знаем! — снова возникла шустрая «первокурсница». — Пачка чая на кружку воды!
— Сделал «апсик» — один глоток, и сердце через горло вылетает? — рассмеялась Варвара.
— Вообще-то, хорошо знать феню, — молвила Алла Алексеевна. — Я тут один разговор случайно слышала, ничего не поняла. Детуров Рыбкину выговаривал: «Эй ты, Вобла, хватит гусятину жарить!» А Рыбкин в ответ: «У меня у самого гусь вот где сидит». И показал на печень. Тут в разговор влез Соловьев, приятель Рыбкина. Противный тип с лягушачьими холодными синими руками, все норовит до тебя дотронуться. Этот Соловьев и говорит: «Чего шнифты вылупил, как бикса на ляпере!» — закончила свое повествование Алла.
— И как это вы все в памяти удержали? — удивилась Варвара.
— У меня с детства со зрением неблагополучно. Я все время слуховую память тренирую. Все повторяла, повторяла, потом записала. О чем это они говорили?
— Гибридная какая-то феня, но не пустая, — задумчиво проговорила Варвара. А про себя подумала:
— Что связывает Гусева с этими шуриками—«шестерками»? Перевести? — обратилась к молодой учительнице. — Феня здесь только последнее предложение, а это значит: «Чего глаза вылупил, как девка на проспекте?»
— Глупость какая-то! — фыркнула Алла Алексеевна. — Можно было и по-русски сказать, литературно высказать свои мысли.
— Вот то-то и оно, что вроде по-иностранному звучит. Непонятнее для окружающих, а самим интереснее. Себя вспомните, когда иностранный язык в школе начинали изучать. Или детский сад: «Эна, дуна, рэс, интер, пинтер, жэс. Эна, дуна, раба, интер, пинтер, жаба!» Это говорит еще раз о том, что надо «наших» учить и учить, воспитывать и воспитывать, прививать вкус к другому, а не поддерживать то, что их окружало и окружает! — высказалась Варвара. — Давайте читать дальше.
В клеенчатой книжице были написаны высказывания знаменитостей, крылатые слова, местный фольклор.
— Откуда это у вас? — сзади неслышно подошла Везувия и заглянула через плечо Варвары.
— Ребята дали почитать, пока сочинение пишут.
— Дайте мне! — властно потребовала Везувия.
— Но... что я скажу? — растерялась Варвара.
— Нечего с ними объясняться. Давайте сюда!
Шел последний урок первой смены. Сидеть в классе Везувии не хотелось. Но надо — урок. Учащиеся перечерчивали с доски чертеж в свои альбомы и отпускали реплики. Многих явно не смущало, что урок ведет директор школы. Наоборот, это были мгновения, когда Везувия молчала.
