Отвязав притороченный к седлу мешок с провизией, Княжич бросил его на траву, затем с легкой укоризной попросил:
– Чего стоите, огонь хоть разведите. Привыкли, как кукушки, по чужим гнездам обитать.
Казаки запалили большой костер, поделили Ванькины припасы, весьма довольные, что ужинать придется не осточертевшей уже кашей. Усевшись в круг, станичники с вожделением уставились на бочонок. Ловко выбив дно, Иван принялся одаривать вином своих бойцов – чуток взбодрить винишком душу перед боем простому казаку не повредит. Обнес лишь самого себя да давнего приятеля Федора Ордынца. Поймав недоуменный Федькин взгляд, он пояснил:
– Извиняй, но нам с тобой начальствовать придется, а потому как солнце ясную голову надобно иметь. Мы свое потом наверстаем.
Как только казаки покончили с трапезой, хорунжий обратился к своему лихому воинству:
– Конных, которые за нами второй день идут, приметили?
– Приметили, – ответил Федор.
– По всему видать, что это вражьи лазутчики. Емельян велел их захватить да выяснить, что за люди, чей приказ исполняют. Выступим, как только все улягутся, пойдем двумя ватагами. Справа от дороги ты пойдешь, – кивнул Иван Ордынцу, – а слева я. Днем они и там и там мелькали, так что поискать придется. Живыми никого не упускать, ну и пленника, хотя бы одного, а лучше нескольких надо захватить. Если татарва окажется – можете на месте их кончать, а коли шляхта попадется, то лучше к князю на допрос доставить. Пускай он сам дознание ведет, со всем усердием. Всем все понятно?
– Не сомневайся, исполним в лучшем виде, – заверил Ордынец.
– Тогда ступайте, можете вздремнуть с часок, ночь-то впереди бессонная, – распорядился Княжич.
Распустив отряд, Иван прилег возле догорающего костра и стал смотреть, как Ярославец готовится к своему первому бою. Когда тот начал заряжать старую, величиной с оглоблю пищаль, хорунжий, наслышанный о ее сомнительной пригодности к стрельбе, не сдержался. Вынув из седельной сумы запасные пистоли, он глянул на них с легким сожалением – как-никак, а память о набеге на боярский караван, о Ваньке Кольцо, и окрикнул Сашку:
– На-ко вот, возьми.
– А как же вы, Иван Андреевич? – попытался отказаться от столь щедрого подарка Ярославец.
– Бери, не сомневайся. У меня, чай, не четыре, а только две руки, – положив ладони на заткнутые за пояс кремневые пистолеты, успокоил его Княжич и начальственно распорядился. – А оглоблю эту здесь оставь. Схватка ближней будет, пищаль не пригодится, разве как дубиной ей махать.
