Исповедь началась с вопроса:
— Где шеф этой, сука, «Ставриды»?!
Узнав, что шеф «Ставриды» попался в стальные щупальца РУБОПа, наглядно отображенные на эмблеме этой организации, злодей пригорюнился, записал адрес отделения милиции, в которое поместили задержанного, а после пробурчал:
— С тобой будем работать долго… Очень долго! Выясним все на генном уровне, усек? И если ты в доле с кидалами… Да по-любому, должок твой теперь — о-го-го! Всю жизнь на меня пахать будешь! Квартиру — продашь! Завтра привезу нотариуса, все оформим! И попробуй учуди чего!
— Но…
— Сюда слушай! Жить будешь у меня. В будке собачьей, на цепи. Это — в лучшем варианте. В худшем — чеченам тебя переправлю в рабство. А в самом худшем — я тебя съем! И будешь удобрением на моем газоне! Э-э-э!!! внезапно взревел он, призывая свою челядь. — Чего этот хрен тут балдеет?! Может, ему еще номер в «Савое» снимем?! В колодец падлу! На ночь! Пусть привыкает… — Посмотрел на часы, добавил ворчливо в сторону подчиненных: Буду завтра днем… Все!
Шкандыбаеву в грубой форме было велено покинуть помещение.
Пленника вывели на территорию небольшой автостоянки, указывая дорогу хамскими толчками в спину, завели за вагончик-времянку, обвязали запястья капроновым буксировочным тросом.
Поодаль что-то грохнуло об асфальт, и, ориентируясь на звук, Шкандыбаев увидел сдернутую с пазов чугунную крышку канализационного люка.
— Лезь! — последовала команда.
Страхуемый тросом, врезавшимся в запястья, нелепо суча ногами, Шкандыбаев был опущен извергами на дно глубокого, темного колодца.
— Отвязывай веревку! — донесся из голубого далекого кружочка над головой приглушенный приказ, и, кое-как выдернув ободранные кисти рук из жестких пут, Шкандыбаев приказ исполнил.
Канат дернулся, разметенный его кончик скользнул в вышину, скрылся, а затем в сторону обитателя колодца слетела, ухнув, драная дворницкая доха.
— Грейся, крот! — донеслось напутствие, и вслед за тем тяжко опустилась на надлежащее место чугунная крышка и в тесном пространстве воцарилась зловещая темнота.
На какое-то время, показавшееся Шкандыбаеву вечностью, он впал в омертвелое оцепенение, растворившись в окружившей его холодной черноте.
Из оцепенения его вырвал странный, прошедший по телу мурашками шорох то ли причудившийся, то ли действительно явный…
«Крысы! — обожгла сознание ужасная догадка. — Сожрут!»
Ухватив за ворот доху, Шкандыбаев совершил ею вращательное движение, отпугивая таким образом вероятных плотоядных, а после изнеможденно опустился на ледяной бетонный пол.
