Столь же красивая, как Габриэль, даже более красивая, но менее одаренная, Адриенна собирала деньги.
* * *
Пребывание в «Ротонде» — в эту авантюру Габриэль ввязалась совершенно сознательно, — казалось, не принесло ожидаемых плодов.
Мулен не был Парижем.
В кафешантане все было посредственно: гримуборные без воды, афиши без «звезд», и принимали там артистов, уже сходящих со сцены, у которых не было ни сил, ни энергии, чтобы тягаться с молодыми столичными волками.
Другая на месте Габриэль, возможно, довольствовалась бы своим положением, ошибочно воображая, что вступила на путь к славе. Но для нее восхищения нескольких офицеров было недостаточно, оно не могло компенсировать того, что ей приходилось появляться в компании захудалых артистов. В этом было мало чести, приходилось признать очевидную истину. Бедность, убогость спектакля бросались в глаза даже самым неискушенным зрителям, и Габриэль овладело сомнение. Что она здесь делает? Было ясно, что научиться в Мулене нечему.
Она уже обладала непреклонной волей и была уверена в своем призвании. Сделать себе имя, шагнуть, подобно Иветте Гильбер, от шитья на дому к огням рампы, завоевать известность как певица… Амбиции у Габриэль были вполне определенные: она мечтала с помощью мюзик-холла попасть в оперетту.
Для этого надо уехать.
Надо обосноваться в городе, где были театральная жизнь, настоящая сцена, и найти там работу. Надо, переезжая, не растерять преданных друзей. Надо, наконец, постараться не всполошить тетю Жюлию, которая не подозревала об увеселениях в «Ротонде».
Дело в том, что между красавцами офицерами 10-го егерского и жителями Варенна возвышалась прочная стена. Два мира как бы не соприкасались. При встречах они друга друга не видели, при общении им не грозило знакомство.
Но если бы родные и узнали о занятии Габриэль, можно ли с уверенностью предположить, что они бы ее осудили? Шанель утверждала, что да. Она рассказывала об угрожающих посланиях, принесенных Антуанеттой из пансиона святой Богородицы, и заявляла, что семья угрожала засадить ее и Адриенну в исправительный дом, если они позволят гарнизонным франтам соблазнить себя.
Не стоит этому верить. Девушки были совершеннолетними. Чем они рисковали? К тому же особенно бахвалиться вареннцам было нечем… А уж тем более давать другим уроки. Жюлию, старшую дочь Жанны Деволь, единственную оставшуюся в семейном кругу, обрюхатил ярмарочный торговец. Она только что родила. Отец признал ребенка, но на Жюлии не женился. Тем не менее жили они под одной крышей. У Шанелей существовали свои традиции, и из поколения в поколение все повторялось заново.
