Теперь, по его чистосердечному убеждению, чтобы сделать мой дом «истинным бальзамом для зрения», оставалось только немножко «приубрать» остальные трубы, придав, таким образом, общему coup d'oeil успокоительное однообразие законченности, в котором бы примирялось возбуждение, естественно и консеквентно возникшее вследствие первого coup d'état…
Я осведомился, по какой именно книжке он учился риторике и не может-ли одолжить мне ее. Самодовольно улыбаясь, он ответил, что выражения его не заимствованы из книг и что только дружеское общение с молнией может сделать человека способным так свободно пользоваться стилем разговорной речи. Затем, подсчитав, он объявил, что еще 8 громоотводов, сооруженных в различных частях крыши, могли бы доставить мне полную уверенность, на что потребуется не более 500 фут материала, присовокупив к этому, что вначале он, так сказать, немножко просчитался, употребив несколько больше материала, чем предполагал, — фут на 100 или около этого.
Я еще раз подтвердил, что ужасно спешу и потому желал бы раз навсегда принести наше дело к концу, чтобы иметь возможность пойти и продолжать мою работу.
Он сказал: «я мог бы устроить эти 8 громоотводов и затем идти своей дорогой, — некоторые люди так именно и поступили бы. Но нет, сказал я сам себе, этот человек совсем чужой мне, но лучше я умру, чем не позволю себе сделать ему что-нибудь неприятное: громоотводов на доме не достаточно, и я не двинусь с места, пока не выскажу ему это и пока не сделаю то, что желал бы, чтобы и мне другие сделали в подобном случае. Незнакомец! Я исполнил свой долг, но если на вашу крышу снизойдет рекальцитрированный и дефлогизированный посланец неба, то…»
«Довольно, довольно — перебил я, — устраивайте еще 8 громоотводов, возьмите еще 500 фут спирально-согнутой проволоки, делайте пожалуйста все, что вам угодно, но только успокойтесь и постарайтесь сдержать ваши чувства в границах, доступных пониманию без словаря. А пока я хотел бы, если мы, наконец, поняли друг друга, вернуться к своей работе».
Мне приходится потратить целый час, стараясь вернуть мысли к тому месту, где я их оставил, будучи прерван в последний раз; теперь, кажется, мне это, наконец, удалось и потому я решаюсь продолжать:
… «боролись с этим великим предметом, при чем знаменитейшие из них признавали в нем достойного противника, возрождавшегося вновь свежим и бодрым, не взирая ни на какие поражения. Еще великий Конфуций высказал мысль, что он предпочитал бы быть дельным политико-экономом, чем полициймейстером. Цицерон неоднократно разъяснял, что политическая экономия есть высочайшее проявление человеческого духа, и даже сам наш Грилэй недостаточно определенно, но энергично выразился, что…»
